Стефани Пинтофф - И занавес опускается

Горничная провела нас через комнаты с китайскими вазами, картинами европейских художников, резными деревянными и мраморными статуями и даже гобеленом с изображением единорога и охотника.

Но всё это ни в какое сравнение не шло с самой библиотекой — книжные полки занимали все четыре стены.

Они тянулись от самого пола до потолка, и все были заставлены книгами в кожаных переплётах и каменными статуэтками. Единственные места, не затронутые полками, — это мраморный, отделанный декоративной плиткой камин и широкое окно на восточной стене.

Сегодня из окна открывался превосходнейший вид на укутанный снегом Центральный парк.

Я услышал, как при виде парка у Малвани перехватило дыхание, хотя обычно его было тяжело впечатлить подобными вещами.

Когда мы вошли, Алистер стоял лицом к камину, хотя я был уверен, что наши шаги он слышал. Тем не менее, он не повернулся, пока Малвани тихонько не кашлянул.

Тогда Алистер развернулся к нам и с широкой улыбкой направился к Малвани.

— Кажется, мы ещё ни разу не встречались, хоть я и многое о вас слышал. Я — Алистер Синклер.

— Деклан Малвани, — кратко ответил мой напарник.

Они энергично пожали друг другу руки.

Затем Алистер повернулся ко мне с нечитаемым выражением лица. По глубоким морщинам, пересекавшим его лицо, я мог с уверенностью заявить, что последние несколько месяцев дались ему нелегко.

После окончания нашего совместного дела пресса немилосердно над ним издевалась, а в газетах то и дело мелькали заголовки, вроде «Известный профессор криминального права укрывает преступника в собственной лаборатории».

И неприятности от подобных статей только усугублялись личным предательством по отношению к Алистеру.

— Зиль.

Он пожал мою руку, хотя, как и всегда, был очень осторожен, чтобы не сжать слишком сильно раненую кисть.

Я поприветствовал его, и, когда наши взгляды встретились, я в который раз был поражён цветом и чистотой его глаз. Это был не обычный голубой цвет. Нет, скорее, ярко-лазурный, цвета безоблачного неба. И хотя глаза Алистера горели умом, их ясный, холодный цвет намекал об отсутствии тепла.

Мы обменялись ещё несколькими любезностями и перешли к делу.

— Что привело вас сюда, господа?

Он не пригласил нас присесть.

— Мы расследуем сложное дело, — ответил я. — И надеялись, что вы сможете пролить свет на некоторые непростые свидетельства, найденные нами.

Мы с Малвани продолжали неловко стоять, а Алистер направился к столику, взял кувшин воды и налил себе стакан.

А нам не предложил.

Малвани встретился со мной взглядом и жестом показал, что уже был готов попрощаться.

Но Алистер повернулся. Его любопытство и ум, похоже, пересилили желание держать обиду.

— И что это за дело? — спросил он.

— Довольно запутанное, — ответил я. — Как раз из таких, что вам нравятся.

Алистер пару секунд молчал, а затем захохотал — в полный голос, от души.

Он не мог удержаться: глаза загорелись, а лицо раскраснелось от возбуждения.

— Ну что же, рассказывайте.

И с внезапным энтузиазмом пригласил нас присесть рядом с камином.

Алистер развалился с комфортом на тёмно-синем, обтянутом бархатом диване, а мы с Малвани сели в кресла напротив него.

Я положил на длинный кофейный столик, стоящий между нами, два почти одинаковых письма.

Алистер смотрел на нас несколько мгновений и не двигался.

— Любовные письма? — вопросительно вскинул он бровь.

— Вроде того, — ответил я. — Не прочитаете? — я откашлялся. — Судя по почерку и выбору бумаги, мы полагаем, что оба письма были написаны одним и тем же человеком.

— Вы поместили их в защитный файл, — кивнул Алистер на письма. — Значит, это улики, а не просто случайные записки с места преступления.

— Да, мы так считаем, — произнёс Малвани. — Что вы можете нам о них сказать?

— Лучше вы сначала расскажите мне о деле, — возразил Алистер.

— Нет, прежде всего, мы хотели бы услышать ваше мнение о данных письмах, — сказал я, стараясь сделать вид, что моё предложение не просчитано заранее.

На лице Алистера отразилась мрачное упрямство, и на мгновение я подумал, что он откажет.

Но, в конце концов, он потянулся к кофейному столику и медленным, неспешным движением поднял письмо на нежно-голубой бумаге, подписанное: «Вещественное доказательство № 1».

Это было письмо, найденное рядом с мисс Даунс в театре «Империя», где её убили три недели назад.

Алистер первым делом проверил водяные знаки, но тут я был на шаг впереди него.