Стефани Пинтофф - И занавес опускается

— Даже больше — я хочу, чтобы ты возглавил расследование наравне со мной. Полагаю, без тебя в Добсоне справятся.

— Думаю, да.

В моих словах сквозил сарказм. В Добсоне с самой зимы было всё тихо и спокойно; не произошло ничего, с чем бы не мог справиться другой офицер нашего участка, состоящего из двух полицейских.

Иногда я подумывал снова перебраться работать в город. Навсегда.

Но потом я осознавал, что для этого ещё слишком рано.

— Ты ведь будешь в порядке, если подключишься к этому делу? — Малвани задал вопрос вроде мимоходом, но я видел, как он внимательно наблюдает за мной в ожидании ответа.

Малвани знал, что женщина, на которой я собирался жениться, погибла во время катастрофы на борту «Генерала Слокама». Как и тысяча других пассажиров, умерших во время пожара на пароходе 15 июня 1904 года.

И хоть моя боль потихоньку стихала, а соболезнования соседей по Нижнему Ист-Сайду уже не ранили так остро, я понимал, что некоторые определённые части города — и дела с жестокими смертями молодых девушек — возвращали мне воспоминания, от которых я хотел поскорей избавиться.

Я сжал челюсти, и не стал отвечать на вопрос Малвани.

Вместо этого я понизил голос, чтобы полицейские, собирающие в нескольких метрах от нас улики, не стали невольными свидетелями нашего разговора.

— Под твоим командованием сейчас находится куча детективов, и все они толковые и не нуждаются в моих подсказках. Так зачем тебе я?

— Частично из-за доверия и преданности, — признал Малвани и нахмурился.

Он окинул взглядом комнату и работающих полицейских.

— В моём подчинении находятся прекрасные офицеры. Но они пока не мои люди. Пока не мои.

— Ясно. А ещё из-за чего?

Малвани нахмурился ещё сильнее.

— Потому что есть нечто в этом деле, что масштабнее и сложнее, чем смерть одной — точнее, двух — актрис.

Он тряхнул письмом на голубой бумаге.

— Нутром чую. Надеюсь, что не прав. Но боюсь, что это только начало.

Он на пару секунд замолчал, давая мне осознать сказанное, а затем наши взгляды встретились, и он продолжил:

— Ты не единственный человек, которому я доверяю. Но я знаю, что ты единственный, у кого хватает умений и навыков, чтобы помочь мне раскрыть это дело.

Ну как я мог отказаться после такого комплимента?

Малвани заранее позвонил в здание участка, поэтому меня там уже ждали.

Это было переполненное людьми, ветхое здание на Тридцатой улице — всего в нескольких кварталах к югу от театра.

Разрабатывался план строительства нового, современного здания через дорогу, но работы столько раз откладывались на неопределённый срок, что это уже стало шуткой среди служащих.

В существующем же здании любое пространство было дефицитным, поэтому я не стал жаловаться на тесную комнату без окон, где меня ждал Тимоти По.

Запах внутри был спёртым, с нотками пережаренного кофе, но в интересах сохранения тайны следствия я был вынужден закрыть за собой дверь.

Я взял деревянный стул с облупившейся краской, придвинул его к металлическому столу сел и взглянул на сидящего напротив мужчину.

Скорей всего, он был моим ровесником — лет тридцати — но тонкие черты лица делали его моложе.

Он отбросил назад тонкую прядь светлых, немытых, закрывающих глаза волос, чтобы лучше меня видеть, и я заметил пересекавшие его лоб тревожные морщинки и красные, опухшие глаза.

Он встретился со мной пустым взглядом.

— Вы хотите со мной поговорить, — без выражения произнёс он.

Я кивнул и представился:

— Меня зовут детектив Саймон Зиль. А вы, если я правильно понимаю, Тимоти По.

Мужчина кивнул.

— Вообще-то, это сценическое имя. Настоящее моё имя Тим Краучхайм.

Я частенько посещал театры и знал, что актёры и актрисы постоянно брали себе новые имена, особенно если данное при рождении имя было длинным или сложно произносимым.

— Значит, вы взяли фамилию По, — заключил я.

— Перед моим первым выступлением директор театра попросил меня выбрать что-то простое и короткое, — Тимоти снова отбросил назад волосы. — К тому же, я всегда любил его поэзию.

Я внутренне застонал.

Подобные комментарии только сильнее уверят Малвани, что именно По ответственен за убийство двух актрис и написание писем со стихотворными строками.

— Вы находитесь под следствием из-за свидетельств, связывающих вас с убийством Анни Жермен, — сказал я прямо, вытащил из кожаного чемоданчика записную книжку и карандаш и положил их на стол перед собой. — Где вы были прошлой ночью, начиная с десяти часов вечера?