Александра Маринина - Другая правда. Том 2

– …Она все никак про эту розу забыть не может и постоянно допекает Игоря разговорами о равнодушии милиции.

– Полиции, – машинально поправила Настя.

Оказывается, Нина продолжает что-то рассказывать, а Настя ушла мыслями в дело об убийстве семьи Даниловых и ничего не слышит.

– Да нет, – в голосе женщины зазвучало недоумение, – именно милиции, это же давно было.

– Простите, я задумалась, отвлеклась, – призналась Настя. – Все пропустила.

– Ничего, – понимающе усмехнулась Нина, – у меня так часто бывает. Повторить про историю с розой? Или не нужно?

Роза! Вот же черт! Совсем недавно Петр спрашивал, что может означать белая роза в руках у молодой девушки. И вот тебе здрасьте, снова-здорово. Что-то закон парных случаев зачастил, не к добру это.

– Расскажите, если не трудно.

Как истинный ученый, Илона Арнольдовна не терпела неясностей и непонятностей, поэтому никогда не выбрасывала из головы того, что оставалось неразъясненным или не до конца понятым. Кратковременная память у пожилых людей ослабевает, это известный факт, но то, что происходило несколько десятков лет назад, они продолжают помнить отлично. Примерно в конце восьмидесятых годов профессор вернулась домой с работы и обнаружила дверь в квартиру распахнутой настежь. Сперва решила, что дочь, зять или внучка пошли вынести мусор, но уже в следующую секунду заметила белую розу, одиноко лежащую на коврике в прихожей. «Ну точно, понесли цветы на помойку, один цветок обронили и не заметили», – подумала было Илона, но… Роза была свежей, очень красивой, с упругими лепестками, иными словами – явно не из увядшего букета, подаренного Илоне на прошлой неделе после успешной защиты диссертации благодарным аспирантом. Букет еще утром стоял в вазе, и профессор, уходя на работу, подумала, что вечером нужно будет непременно выкинуть пожухлые цветы. Женщина бросила взгляд на вешалку для верхней одежды, на обувную полку: похоже, никого дома нет, вешалка пуста, все четыре пары домашних тапочек на месте. «Обокрали! – заметалась в голове паническая мысль. – Вскрыли квартиру и все вынесли!» Она бросилась по комнатам, даже не сняв уличную обувь, и остановилась в растерянности. Все было так же, как обычно. Мебель стоит на своих местах, ни один ящик не выдвинут, на полу ничего не валяется. Квартира, которую обчистили, так выглядеть не должна. Дрожащими руками торопливо открыла спрятанную в тумбе письменного стола коробку, где хранились сбережения всей семьи, – всё цело, вся сумма, до рубля, хотя найти коробку не составило бы ни малейшего труда даже для неопытного воришки. В советское время люди хранили деньги и ценности примерно одинаково, в одних и тех же местах, никаких встроенных сейфов почти ни у кого не водилось. Проверила шкатулку с украшениями – тоже все на месте. И телевизор «Грюндиг», совсем новый, очень хороший, недавно привезенный Илоной Арнольдовной с конференции в Белграде. Допустим, деньги и ценности не нашли, хотя что их искать-то? Но телевизор взяли бы обязательно, товар дефицитный, импортный, его можно толкнуть за приличные деньги.

Что делать? Звонить в милицию? Или подождать домашних, которые проверят, все ли их вещи целы, не пропало ли чего? Пока Илона с колотящимся, выпрыгивающим из груди сердцем сидела у стола, так и не сняв обувь и пальто, явился зять, потом, где-то через полчаса, дочь вернулась с работы, а около восьми вечера пришла и внучка, три раза в неделю по вечерам занимавшаяся с репетитором английским языком. К девяти часам стало совершенно точно известно: из квартиры не пропало ничего. Ровным счетом ничего.

– Я понял! – Зять Илоны Арнольдовны с силой хлопнул ладонью по столу. – Это чей-то поклонник! Признавайтесь, чей? Твой, Наталья?

Он сурово посмотрел на пятнадцатилетнюю дочку.

– Не рано тебе поклонников-то заводить? Тебе об учебе нужно думать, о поступлении в институт, а ты хвостом крутишь, со всякими проходимцами якшаешься! Ты посмотри, что он творит: дверь чужой квартиры вскрыл! Да как вскрыл! Комар носа не подточит! Он, поди, уже у половины города хаты обнес. Сколько ему лет? Как его зовут? Завтра же пойду в милицию и заявлю на него. Нет, не завтра, прямо сейчас и пойду. Ну? Отвечай!

Девочка растерянно моргала, глаза наливались слезами. Илона тут же кинулась защищать любимую внучку:

– Оставь ребенка в покое, Наташа умная девочка и не станет дружить с кем попало, правда, Натусик?

– А кому в таком случае роза? – не успокаивался зять. – Может, вашей дочери? Или вообще вам?