Марина Крамер - Реанимация судьбы [litres]

На крыльце офисного здания, где располагалась редакция, я появилась за десять минут до назначенного срока. Постаралась встать так, чтобы выбегающие покурить бывшие коллеги не сразу обратили на меня внимание, хотя с этим цветом волос, конечно, не заметить меня было сложно. Мне пришлось перейти на удаленную работу сразу после смерти мамы, а до этого уйти с места журналиста на должность редактора после аварии, в которой погиб отец. Меня тогда словно по голове ударили, я начисто разучилась строить предложения из слов, а из предложений абзацы, потеряла способность внятно излагать мысли. С чужими статьями проблем не было, но вот своего я больше не написала ни строки. Главный редактор меня просто пожалел и в память о прошлых заслугах предложил должность редактора, как потом предложил работать из дома, за что я была ему очень благодарна.

Черный «Мерседес» остановился у крыльца ровно в семнадцать сорок пять, и я поняла, что это за мной. Из машины вышел молодой человек в костюме и галстуке, оглянулся по сторонам, ища кого-то. Его взгляд скользнул по мне, но равнодушно – явно он не идентифицировал меня как журналиста. Пришлось подойти самой:

– Добрый вечер. Вы, наверное, за мной.

Водитель смерил меня взглядом, еле сдержал улыбку:

– Если вы Краснова, то да.

– Краснова, – подтвердила я.

Тут уж он не выдержал:

– Оправдываете фамилию.

– Стараюсь соответствовать, – в тон ему подтвердила я и села в предупредительно открытую машину.

В душе у меня все рвалось и болело, но я изо всех сил старалась держать себя в руках. К счастью, водитель оказался вышколенным и не трепливым, всю дорогу молчал и не донимал разговорами, что было очень кстати.

Мы подъехали к двухэтажному зданию старой постройки, отреставрированному по последнему слову современной архитектуры. Возраст дома выдавали, пожалуй, только колонны у входной группы – сейчас так уже не строят. Я вдруг вспомнила, что на старых фотографиях видела этот дом, но тогда в нем располагался Дворец культуры местного химического комбината. Потом комбинат построил новое здание, а этот дом, видимо, купил владелец банка Игнатюк. Ну что ж, вполне в духе девяностых – культуру вынести, деньги внести.

Водитель нажал кнопку на входной двери, послышался мелодичный звук, и дверь открылась. Женщина лет сорока в темно-синем платье и белом фартуке, повязанном вокруг талии, молча взяла у меня куртку и жестом пригласила идти следом. Водитель тут же вышел, и я подумала, что добираться отсюда будет довольно просто – недалеко остановка трамвая, можно и такси вызвать. Слава богу, Игнатюк не живет где-то за городом…

Я поднялась вслед за женщиной на второй этаж по мраморной лестнице – видимо, она осталась еще со времен Дворца культуры, разве что подверглась реставрации и выглядела совершенно новой. У массивной двери из коричневого дерева женщина остановилась, постучала и спросила:

– Михаил Евгеньевич, приехала журналистка.

– Пусть войдет, – раздался знакомый уже сиплый голос. – Юля, сварите нам кофе, пожалуйста, и приготовьте мой смокинг, через час я уезжаю.

Женщина толкнула дверь и пропустила меня вперед. Я оказалась в огромном кабинете, две стены в котором занимали книжные шкафы от пола до потолка, а на третьей над диваном висела «Незнакомка» Крамского. «Надеюсь, это не оригинал», – почему-то подумала я, бросив взгляд на картину.

Хозяин кабинета сидел за столом у зашторенного темно-зелеными портьерами окна. Перед ним был открыт ноутбук, рядом лежали папки с бумагами, в бронзовой пепельнице дымилась сигара. Сам Игнатюк оказался щуплым, узкоплечим и довольно тщедушным мужчиной лет шестидесяти, с аккуратными седыми усиками и морщинистым лицом, похожим на перележавшее свой срок яблоко. На фотографии, которую я видела, он не производил впечатления мелкого старичка. Голос так не гармонировал с внешностью, что невозможно было представить, где в таком маленьком теле рождается такой звук – сиплый и грубый.

– Присаживайтесь, барышня, – довольно старомодно предложил банкир, указывая на придвинутое к столу с противоположной стороны кресло. – Сейчас Юля принесет кофе, и мы поговорим. Не могу заниматься делами, если не пью кофе, такая привычка.

– А сердце как? Не жалуетесь? – как-то машинально спросила я, разглядывая кабинет.

– Шалит, шалит… годы-то не молодые уже. А вы, смотрю, библиотеку мою рассматриваете? – ухмыльнулся он. – Книги любите?

– Да. У вас очень красивая подборка переплетов.