Анна Данилова - Звезды-свидетели. Витамин любви (сборник)

– Вы хотите знать, не переживаю ли я? Не испытываю ли я страха перед их призраками и все такое прочее? Так вот – нет и еще раз нет! Я рада, что никогда в жизни не увижу больше этих подонков!

– Но ведь когда-то вы любили своего мужа?

– В том-то и дело… – Голос ее дрогнул. – Я любила, я воспринимала его как свою защиту, опору, у нас с ним все хорошо было… И вдруг – такое! Нет, вы только представьте себе, что ваша жена, например, заявляется к вам и требует, чтобы вы переспали с ее подружкой, которой она задолжала крупную сумму! И подружка – вот она, тут же рядом! Начинает раздеваться… Поначалу вы, может, воспримете все это как дурную шутку. Даже рассмеетесь, а потом поймете, что шутка-то пошлая, мерзкая, если вы, конечно, культурный человек!

– Я все понимаю. Но стрелять-то я в жену не стану!

– Знаете что? Не зарекайтесь! Когда-нибудь и вам тоже захочется пальнуть в кого-нибудь. Просто вам повезло, что у вас не возникло таких жизненных обстоятельств!

– И вы не каркайте!

А он, оказывается, снова перешел с ней на «вы». Но вовсе не из-за уважения к ней, а чтобы подчеркнуть – что они слишком далеки друг от друга.

Самое время было пригрозить ей – несмотря на то что она задумала в отношении его, он готов сию же минуту позвонить в милицию и сдать ее – тотчас. Но он не сделал этого. Смалодушничал. И подумал как бы вдогонку своим чувствам: он таков, каков есть. А будь он другим человеком, то и музыка его была бы другой. Кроме того, все знают, что он – человек с фантазией, с тайной, а потому… пусть себе поживет в его доме эта малахольная! Даже если она – убийца. Если все это и раскроется – ну и что? Он мысленно увидел заголовки в газетах и журналах (Рубин-то расстарается, когда почует шанс на бесплатную рекламу): « В доме известного композитора Германа Родионова целый месяц (или год, два!) жила девушка-убийца ». Или: «Композитор и убийца – что их связывало, кроме творчества?» Быть может, к тому времени он уже напишет музыку к фильму, и хорошая реклама автору будет обеспечена.

«Ты дурак, Гера», – сказал он, однако, сам себе, вернувшись в гостиную. Взбил подушку, лег на диван и укрылся пледом. На экране телевизора разыгрывались нешуточные страсти очередного мелодраматического сериала. Захотелось ему, видите ли, таких же страстей, впечатлений, острых ощущений? Пусть она поживет… Пусть.

Ночью он проснулся и понял, что забыл запереть курятник. Выглянул в окно – поднялась метель. Надел куртку с капюшоном, вышел на крыльцо и, как в холодную воду, бросился в вихри пурги. Мелкими перебежками, проваливаясь в густо наметенные, голубые от света единственного фонаря сугробы, он добрался до выложенного из кирпича курятника, посветил фонариком – все куры, похоже, живы, они сидели, тесно прижавшись друг к другу, на жердочках, мигая своими смешными нижними веками. В двух ящиках, устланных соломой, он нашел шесть розоватых, очень холодных яиц.

«Известный композитор выращивает кур в киселевском лесу…»

Вернулся в дом, дрожа от холода. Выложил свою добычу в миску, поставил ее на стол. Включил чайник.

– Что случилось? – Нина появилась ниоткуда. Стояла и смотрела на него, прислонясь к дверному косяку. Одетая, но сонная, хмурая, с выражением лица, как у маленькой девочки, которую разбудили слишком рано, чтобы отвести за ручку в детский сад.

– Курочек забыл запереть, – честно признался он. А что, пусть знает, как он здесь живет, раз собралась составить ему компанию! – Испугался, что они замерзнут.

– Ну и что? Живы? – Нет, она не иронизировала.

– Живы. Даже несколько яиц принес. Хотя, думаю, скоро они перестанут нестись.

– От холода?

Он кивнул:

– Извини, что разбудил.

– Ничего. Просто я испугалась. Подумала, что ты позвонил в милицию и они уже приехали, чтобы взять меня. Тепленькую. – Она поджала губы.

– Нет, я не сделаю этого.

Она посмотрела на него так, что у него сжалось сердце. Он вдруг вспомнил ее слова о том, что ей не у кого спрятаться. Он не представлял себе, как это возможно – так прожить пусть и небольшую жизнь, чтобы не заиметь никаких друзей. Но у него своя жизнь, у нее – своя.

– Будешь чай пить?

– Буду. Мне и есть почему-то захотелось. Знаешь, когда ты кормил меня вечером, мне, если честно, кусок в горло не лез. А сейчас, когда ты внятно сказал, что не сдашь меня, у меня вдруг проснулся аппетит.

– Чего ты хочешь?

– А ты можешь поджарить эти яйца? – Она как-то криво, но ужасно мило улыбнулась, как если бы нечаянно (по привычке) попросила черной икры или трюфелей.