Иван Козлов - Мой брат, мой враг

— Может, диаспору? — спросил Коленька.

— Да. Ее. Так вот, я с ним договорился, теперь местным торговцам лафа. Но платить-то ему надо! И еще воры там шныряли, теперь их меньше стало.

— А за воров кому платишь?

Дойник взглянул на Бильбао и вдруг понял, что перед ним мальчишка, по годам такой же, как и его сын. Сын только, правда, еще, наверное, и водки не нюхал, и бабу голую не видел, хотя в студенческих общежитках все возможно, а этот… У этого взгляд не просто взрослый — взгляд победителя. Этот своего и чужого не упустит, если его как-то не остановить. С ним трудно будет договариваться.

— И за воров плачу, а кому — скажу, если станем работать вместе. Но рынок — деталь, одна из многих. Мне нужен человек, который бы взял шефство над торговыми палатками — это хорошие деньги. И еще…

— Разговор окончен. — Бильбао поднялся, скрестил руки на груди. — Скажи своему Аслану, что мясо на рынке будут продавать без его на то согласия, и, если у него появятся вопросы, пусть приезжает к этим камням, поговорим с ним по гамбургскому счету. Я правильно говорю, Коленька?

Коленька, вместо ответа, поправил очки на переносице и тоже встал.

— Вот так. А все остальное меня не колышет — палатки ваши, задумки ваши. — Бильбао взглянул на стоявшую машину гостя. — Чеху привет передай. Как-никак, знакомый.

— Ладно, — поднялся и Дойник. — Жаль, что разговора не получилось. Но может быть, мы к нему когда-нибудь и вернемся.

Он, видно, ждал, что ему протянут сейчас хотя бы руку, чтобы попрощаться, но Бильбао опять повернулся к морю, и Дойник, уже не скрывая свою врожденную сутулость, потопал к машине. Грязное пятно украшало теперь дорогие брюки и на седалищном месте.

— Ты все говорил правильно, — как бы подвел итог встречи Коленька. — В дерьмо это соваться не стоит.

— Оторвемся сегодня, — думая о своем, ответил Бильбао. — Чего-то так на душе муторно…

— Да, с таким настроением в Ракитное тебе ехать не стоит.

— Какое Ракитное?

— Эта девочка, блондиночка, там живет, у тетки.

Бильбао резко повернулся, пронзительно посмотрел на друга:

— И что дальше? Что дальше, если не ехать?

— Быть послезавтра на вокзале. Она в Ростов уезжает, закончились каникулы.

Дойник знал, что теперь делать.

Были два совершенно ясных пути. Один — объясниться с Асланом, сказать ему, что пусть с рынком поступает как хочет, дать адрес этого Калганова, если появится желание договориться…

Но слишком уж хороши деньги, которые приносил Чех. Слишком хороши, чтоб вот так легко с ними расстаться. Чех — неглупый мальчик, но поручать ему разобраться с дикарем, живущим у моря, бесполезно. При большой потасовке будут большие разборки, да еще и неясно, кто одержит верх.

Нет, это не второй путь. Второй путь — другой. Стая вожаком сильна, лидером, это правильный закон, почерпнутый из багажа, приобретенного в ходе работы в райкоме. Сними сильного секретаря — все, рассыплется дело. Чушь порют те, кто утверждает, что нет незаменимых. Есть. Бильбао из таких, это сразу видно. И если без лишнего шума убрать его…

Дойник вызвал Чеха, чтоб повести разговор на первый взгляд ни о чем. Так его мудрый шеф, Стариков, поступал когда-то. Пригласит кого-то на рыбалку, сидит около гостя, лески путает, болтает не переставая. Дойник тоже рядом: столик накрыть, водку разлить, колбасу нарезать. Слушает-слушает — ни хрена не поймет, зачем шефу поездка на природу понадобилась. Не из-за карасей же в самом деле. А потом, когда гость уезжает и они с глазу на глаз остаются, Стариков карты и открывает: «Нет, средства у него есть, но трусоват. Не будем с ним дел иметь…» Начинает Дойник заново в голове услышанные разговоры прокручивать — точно, и о деньгах шла речь, и о деле, но не в лоб, конечно…

Дай бог, чтоб и Чех не понял сразу, за каким таким хреном пригласил его Дойник чаи распивать. Об однокашниках, вообще о товарищах речь повел: кто чем занимается, у кого какая судьба. Чех с бодуна к нему пришел: оказывается, сосед, Лукашов, этажом ниже, с зоны вернулся. Неделю где-то в деревне гудел, теперь вот дома стол накрыл, ну и Чеха пригласил. Чех хоть и моложе его на шесть лет, а все же вроде как в друзьях. Чем Лукаш заниматься намерен? Да не шла пока об этом речь. Что он умеет? Фокусы показывать, кости бросать.

«Ну, раз друг, пригласи его ко мне, может, придумаю для него что-нибудь»…

Так мудро и непонятно вел разговор с Чехом Павел Павлович. До того мудро, что Чех сразу решил: «Не вышло у шефа разговора с Бильбао, зэком того попугать хочет. Что ж, пусть попробует».