Наталья Александрова - Ключ от вечности

– Да, Михалыч болеет… – подтвердила Надежда, которая была в курсе этого печального обстоятельства. – Сердечный приступ у него после той аварии.

– Так что до утра придется ждать, а там уж придумаем, как вам до своего кота добраться.

– И где же здесь можно переночевать?

– Не волнуйтесь, мадам! Я вас на улице не оставлю, не так воспитан! Как говорил великий Маркс, бытие определяет сознание, а для сознательного бытия самое главное что?

– Что? – переспросила Надежда.

– Жилищная площадь и бытовые условия! – Доцент потрепал Татьяну по загривку: – Домой идем, Танюша!

Собака заметно оживилась и потрусила по переулку.

Надежда оглядывалась по сторонам. Слева она увидела поселковую площадь, посреди которой стояла застекленная будка. Напротив виднелся одноэтажный кирпичный дом с яркой вывеской: «Хозтовары».

Память понемногу возвращалась к Надежде. Она вспомнила и этот магазин, и эту будку – в ней она купила билет на автобус до города, около нее и села на тот самый злополучный автобус.

– Так у вас есть свой дом? – спросила Надежда для поддержания разговора, следуя за бомжом.

– Своего дома у меня нет, – с непонятной гордостью возразил Доцент. – Иначе какой же я бомж! Как я вам уже говорил в первой части своей лекции, у нас в Рейволове люди отзывчивые, душевные, они охотно помогают ближнему, и один из этих отзывчивых людей предоставил мне временный кров. Это, конечно, не «Астория» и тем более не «Англетер», но жить можно. Да вы сейчас сами увидите. Вот оно, мое… то есть наше пристанище! – и Доцент показал на странное сооружение, к которому они приближались.

Это было бесформенное строение из бетонных блоков и древесно-стружечных плит, более всего напоминавшее непомерно разросшийся общественный туалет, к которому со всех сторон лепились пристройки и пристроечки разных форм и размеров, как грибы-опята лепятся к трухлявому пню.

– Вот здесь мы с Татьяной и нашли временное убежище! – сообщил Доцент, обводя странное здание хозяйским жестом.

Тут на крыльце появился долговязый рыжий мужчина в вязаной безрукавке, зеленых спортивных штанах и галошах на босу ногу. Приложив руку козырьком, он посмотрел на приближающуюся компанию и проговорил:

– Явился не запылился! Никак еще и гостей привел!

– Это, Григорий, моя бывшая студентка, – внушительным тоном сообщил Доцент. – Я ей лично на третьем курсе, в одна тысяча девятьсот не помню каком году, «неуд» вкатил по политической экономии! Приятно вспомнить!

Надежда не стала спорить.

– Насчет студенток мы с тобой не договаривались!

– А насчет этого? – Доцент вытащил из кармана шубы бутылку с какой-то мутной белесой жидкостью. – Самогон, самый лучший! Баба Маня гнала!

– Баба Маня, говоришь? – Глаза Григория заблестели. – Студентка, говоришь?

– Бывшая, – уточнил Доцент.

– Ну, если студентка, да еще бывшая – тогда ладно, тогда заходите и будьте как дома.

Вся компания вошла в дом.

Хотя назвать это жилище домом было сложно. Скорее что-то вроде просторного гаража или большой мастерской. По бетонному полу были разбросаны пустые ящики и коробки, какие-то железяки, ржавые детали от неизвестных науке механизмов и инструменты непонятного назначения. В одном углу стояла пожелтевшая чугунная ванна, в другом – полуразобранный мотороллер, рядом с которым лежал большой пружинный матрас.

– Григорий у нас механик широкого профиля! – с гордостью сообщил Доцент. – Может собрать или починить любой механизм, от сноповязалки до самогонного аппарата! И этот выдающийся ум предоставил нам с Татьяной временное политическое убежище.

– Временное, как же! – хмыкнул Григорий. – Вы с Татьяной тут уже второй год у меня кантуетесь! Скоро придется вам постоянную прописку оформлять!

– Ну, ты же понимаешь, Григорий, жизнь – она как зебра, полоска белая, полоска черная… а у нас с Танюшей белые полоски куда-то подевались…

– Понимаю, понимаю! Ты лучше не тяни, доставай самогон, а то как бы не выдохся!

– Не боись, не выдохнется, у бабы Мани самогон никогда не выдыхается! – С этими словами Доцент вытащил бутылку и поставил ее на один из ящиков. Еще три ящика расставил вокруг, в качестве мест для сидения. Вообще, судя по всему, эти ящики выполняли в хозяйстве Григория роль многофункциональной мебели.

Григорий достал откуда-то банку рыбных консервов и полбуханки хлеба, шмякнул их на ящик и теперь, потирая руки, наблюдал за приготовлениями.

– Гриша! – проговорил Доцент с ноткой грустного неодобрения. – А на стол накрыть? Из чего мы пить будем? На чем есть? Об этом ты не подумал? Не озаботился?