Вера Переятенец - Восемь дней в сентябре и Рождество в Париже. Антикварный детектив. Или детективная история, разгаданная экспертом

Свою-то первую сделку Вероника помнит очень хорошо. Особых хлопот она ей, конечно, не доставила, но и особых денег не принесла. Так что удачной назвать ее никак нельзя. А было это еще в то время, когда она еще продолжала торговать недвижимостью и уже приобщилась к антиквариату. Понятно, что заработок агента хоть и солидный, но нерегулярный, а тогда у нее перед самым Новым годом зависли две выгодные сделки: клиент задерживался с вылетом в своем родном Салехарде, и, вместо того чтобы перед праздником получить свои кровные комиссионные, она, что называется, проедала последнюю заначку, а последние деньги, как известно, тратятся быстрее всех. Просто с космической скоростью, особенно накануне праздников. И тут ее просто ошарашил звонок одного знакомого художника:

— Слушай, Вероника, ты где сейчас трудишься?

— Как где? В агентстве недвижимости, кручусь, как могу, зарабатывая на хлеб насущный.

— Слушай, тут у меня знакомые антикварный магазин открывают, так они искусствоведа ищут. Им там по лицензии в штате положено иметь. Ты не хочешь пойти?

Хочешь не хочешь — рассуждения, о которых Вероника давно забыла.

— А на каких условиях: ну зарплата там, режим работы? Я бы не хотела совсем уж оставлять недвижимость.

— Знаешь, я тебе сейчас телефончик дам, так что ты позвони сама.

Процедура устройства на работу была, так сказать, многоступенчатая. Телефончик, который ей подкинул ее приятель, оказался номером ещё одного питерского художника, и это были его знакомые, вернее, знакомый тех, кто действительно открывал магазин. Именно этот уже немолодой господин заехал за ней на следующий день, чтобы отвезти в многокомнатные апартаменты с видом на воду одного из совладельцев магазина, где ей суждено было начать свою трудовую деятельность на почве антиквариата. А пока она ехала в машине, то, рассказывая о совей деятельности в агентстве, случайно рассказала о том, что, подбирая своей клиентке недорогую «трешку» в историческом центре, в одной из просмотренных квартир увидела картину Перова. Конечно, это потом она поняла, что реалистический портрет старика в серо-коричневой гамме — не самый удачный коммерческий вариант, но тогда ей, помнившей наставления своих академических педагогов, имя основоположника русского реализма казалось верхом совершенства.

— Слушайте, как интересно. А мы не могли бы с Вами посмотреть эту квартиру, может, там еще что-нибудь есть.

— Есть, конечно, на стенах полно картин, но имена не самые известные. А посмотреть… Знаете, я прозвоню эту квартирку, если она еще «жива», то устрою Вам «просмотр», а там уж по обстоятельствам. Хозяину деньги, по всей видимости, очень нужны, он пожилой человек и эту квартиру уже полгода пытается обменять на меньшую с доплатой.

В этот же вечер Вероника, уже новоиспеченный оценщик антикварного магазина, договорилась о просмотре нужной квартирки и на следующий день привела туда своего клиента. Выдающийся портрет Василия Перова его, конечно, не заинтересовал.

— Ну Вы сами подумайте, Вероника, захотите ли Вы купить себе домой такую картину? Пожилой человек, мрачно написанный… Кому захочется на подобное смотреть каждый день? Вот если бы это была красивая женщина или генерал в орденах… То другой разговор, а это — не продаваемо, нет.

В той квартире ее клиента заинтересовало совсем другое: яркий, полный летней зелени пейзаж Горбатова, художника, близкого к импрессионизму, после революции жившего за границей и, естественно, не пропагандировавшегося Академией художеств, твердой хранительнице соцреализма. О покупке этого пейзажа за не очень большие деньги ее клиент и договорился с хозяином. На улице, погружая картину в автомобиль, он довольно потирал руки и в знак благодарности протянул Веронике пятьсот долларов. Она сдуру хотела отказаться, поскольку считала обязанной этому человеку за свое трудоустройство, но грядущие праздники и затянувшаяся сделка заставили ее взять эти деньги, тогда для неё показавшиеся очень большими за небольшую услугу, но, как потом она выяснила, это были копейки. Потому что купил тот товарищ Горбатова даже с учетом ее комиссионных за 1800 долларов, почти в десять раз дешевле, чем продал. Вот так. Так что, удачей была или нет ее первая следка, вопрос открытый.

Но в этот день все прошло вполне гладко. Хорошо отдохнув после дороги и выспавшись, вся команда дружно позавтракала на Вероникиной кухне и отправилась на квартиру к Лидии Семеновне. Там ребята сняли со стены картину, осмотрели, сфотографировали, составили акт осмотра, затем упаковали в специальную тару и, оставив подготовленную работу, дружно поехали в банк. Там было арендовано две ячейки, в одну из которых были заложены 150 тысяч долларов для мадам, а в другую — гонорар Вероники: целых семнадцать с копейками тысяч, на которые она собиралась переживать тяжелые кризисные времена. Условием получения этих денег было предъявление оригинала или копии положительного экспертного заключения на картину. Ну, почти все как при покупке квартир. Затем все вернулись обратно к Лидии Семеновне, перекусили на дорожку, и, запасясь напитками, бутербродами, московские гости двинулись в дорогу. Вероника еще поболтала немного с Лидией Семеновной, которая уже строила радужные планы насчет того, что, отдав почти сто двадцать тысяч сыну на погашение кредита, она сможет еще выгадать себе и снохе на новую шубку и повесит вместо картины на стену огромный телевизор. Вероника ничего не стала говорить ей по поводу неразумной траты денег в кризис, и ей отчетливо привиделось, что это не последняя продажа из этого дома. Те оставшиеся тридцать тысяч, учитывая глобальные планы Лидии Семеновны, безработное состояние ее невестки и очень зыбкое сына, закончатся весьма быстро, так что в следующий раз придется поправлять материальное положение какой-нибудь вещицей из бездонного буфета. Благо, что покупателей на хороший фарфор, русское серебро и венскую бронзу можно будет найти в любое, даже в кризисное время.