Наталья Александрова - Не заглядывай в пустоту [litres]

Вдруг из-за плеча Людмилы возникла рыжеволосая ассистентка доктора. Она подскочила к Валентине, ткнула ее сложенными пальцами за ухо и одновременно выкрикнула:

– Лежать!

Неизвестно, что подействовало на сумасшедшую – удар или команда, но Валентина отпустила свою жертву, упала в кресло и замерла, глядя перед собой пустыми стеклянными глазами.

Людмила глубоко, прерывисто дышала, как будто только что поднялась пешком на десятый этаж, руки ее тряслись.

Анатолий Германович мягко, но решительно взял ее за локоть, вывел в коридор. Закрыв за собой дверь палаты, он повернулся к Людмиле и проговорил:

– Простите… все едва не кончилось очень плохо, но зато теперь вы видели своими глазами то, о чем я писал, и сможете передать Михаилу Николаевичу, что это – не пустые страхи. Ее состояние ухудшилось и становится хуже с каждым днем.

– Ужас какой! – проговорила Людмила дрожащим голосом. – Скажите, что это за болезнь?

– Разве Михаил Николаевич ничего вам не рассказывал? – Доктор взглянул на Людмилу подозрительно, но она взмахнула ресницами и послала обезоруживающий взгляд.

Анатолий Германович часто заморгал, казалось, он забыл, о чем только что говорил, потер руки и произнес слегка растерянным голосом:

– Что ж, пройдемте ко мне в кабинет, я постараюсь вкратце рассказать вам об этой пациентке…

Они вернулись в кабинет.

Анатолий Германович сел за свой стол, показал Людмиле на кресло и после небольшой паузы начал:

– В психиатрии это заболевание называется биполярным аффективным расстройством, среди неспециалистов оно известно как маниакально-депрессивный психоз…

– То есть у нее чередуются периоды депрессии и вот такие вспышки ярости?

– Не совсем так. Обычно больные биполярным аффективным расстройством делятся на четыре группы – униполярный вариант, в котором больной страдает только маниакальной или только депрессивной аффектацией, биполярный с преобладанием одной из этих фаз и строго биполярный… впрочем, все это вам совершенно ни к чему запоминать. Важнее другое. Ученые до сих пор спорят о причинах и происхождении этой болезни. Большинство склоняется к тому, что причины ее преимущественно наследственные, виноват в приступах маниакального возбуждения травмированный ген, полученный от кого-то из предков. Правда, многие склонны винить и факторы среды. Но как раз этот случай подтверждает наследственную причину болезни. Я провел тщательное исследование всех доступных документов и выяснил, что в семье Валентины Романовны маниакальное поведение встречалось в нескольких поколениях. Ее прадед, крестьянин-старовер, живший в конце девятнадцатого века в северной деревне, одну за другой забил до смерти трех своих жен. Правда, тогда это считалось в порядке вещей и не вызвало интереса ни психиатров, ни полиции.

Но вот ее дед в двадцатые годы прошлого века в припадке буйства зарубил топором свою жену, за что был, разумеется, арестован и осужден на большой срок.

Отец Валентины Романовны поддержал, если можно так выразиться, семейную традицию: вернувшись с фронта, он нанес тяжкие телесные повреждения своей знакомой. К счастью, она осталась жива, и фронтовика оправдали, списав этот эпизод на последствия контузии.

Кстати, хочу обратить ваше внимание на то, что во всех перечисленных случаях проявления маниакального буйства были так или иначе связаны с сексуальным поведением. Дед и прадед Валентины Романовны направляли насилие на своих жен, отец – на любовницу. Интересно, что, насколько мне удалось узнать, в этой семье припадками буйства страдали исключительно мужчины, так что Валентина Романовна – в каком-то смысле исключение из правил.

– А как… – неуверенно спросила Людмила, – как Валентина Романовна стала вашей пациенткой?

– Михаил Николаевич обратился ко мне за помощью после того, как его жена во время вспышки ярости чуть не убила собственного ребенка. Это случилось, когда ей было двадцать восемь лет. Вообще, болезнь, о которой мы с вами говорим, обычно проявляется в более позднем возрасте – от тридцати до пятидесяти. В молодости носитель «поврежденного» гена кажется вполне нормальным человеком, может быть даже мягким, уступчивым. И вдруг с ним что-то происходит, его как будто подменяют – спавшая до того болезнь просыпается и показывает когти…

Доктор выдержал небольшую паузу, чтобы Людмила смогла осмыслить его слова, и продолжил:

– Конечно, я подробно расспросил Михаила Николаевича о том, как развивалась болезнь. В молодости у Валентины Романовны был чудесный, мягкий характер, но потом, примерно к двадцати шести годам, он начал портиться. Михаил Николаевич и в те годы был человеком обеспеченным, у них в доме была, как тогда говорили, домработница. И вот она-то и стала жертвой первых вспышек ярости хозяйки. Михаил Николаевич пытался образумить жену, призвать ее к порядку – ведь домработница могла пожаловаться кому-то из его начальства, и у него могли быть неприятности по партийной линии. Валентина каялась, просила прощения у прислуги, делала ей ценные подарки – но потом все начиналось сначала.