Анна Князева - Миф о женской дружбе

– Кошелек… зеркальце… платок… очки…

– Ваши?

– Что? – спросила Тамара.

– Очки – ваши?

– Чьи же еще? Конечно, мои.

– А почему их не носите?

Она покраснела:

– Не хочу и не ношу. Вам-то что за печаль?

– Можете надеть?

– Очки? Для чего?

– Пожалуйста, – Борис прижал руку к груди.

– Ну вот, – Тамара надела очки и нерешительно взглянула на него.

– Вам идет. И глаза у вас очень красивые…

– Глупости. – Она сорвала очки.

– Нет, я серьезно.

Тамара закинула очки в сумку:

– Поздно уже.

– Вам хочется спать? – поинтересовался Борис.

– Если не возражаете.

– Вовсе нет. И вам не страшно оставаться одной?

– На что это вы намекаете? – Она снова прищурилась.

– Могу оставить здесь Прохора.

Тамара посмотрела на пса и погладила его по спине.

– Не нужно.

– Значит, не боитесь?

– Я подопру дверь.

– Ну что ж: пусть будет так. Спокойной вам ночи.

Борис и Прохор ушли.

Тамара долго ворочалась. Заснула только под утро, да и то после того, как придвинула к двери тумбочку.

Утром она собралась поехать на Дуомскую площадь. К поездке готовилась с особенным тщанием. Надела все самое лучшее: новую юбку и нарядную кофточку. При полном параде, прихватив с собой куртку, Тамара спустилась к завтраку. И, как только вошла в обеденный зал, увидела Бориса. Он встал и помахал ей рукой:

– Идите за мой столик.

Она подошла:

– Здравствуйте, Борис. – Положив сумку на стул, прикрыла ее курткой. – Присмотрите?

Он клятвенно заверил:

– Как за своей.

Тамара отправилась за едой и, поскольку для нее все было впервые, не сразу сообразила, что и как нужно делать. Решив приготовить гренки, она подошла к замысловатому агрегату и положила на его движущийся конвейер нарезанный хлеб. Конвейер утащил его внутрь агрегата. Подождав пару минут, она все повторила, но вдруг почувствовала запах горелого хлеба. Из греночного агрегата повалил черный дым. С кухни прибежала работница, открыла какую-то крышку и выгребла из-под нее сгоревшие корки.

У автомата собралась приличная очередь из постояльцев отеля. Многие смотрели на Тамару с упреком. Неловкая ситуация отшибла у нее желание есть, однако вернуться за стол ни с чем было неловко. Тамара положила на тарелку пару кусков ветчины и круглую булку.

– Какие у вас планы? – Борис расслабленно сидел за столом, допивая свой черный кофе.

– Сегодня у меня встреча с Дуомо. – Она мечтательно улыбнулась. – Собор Дуомо – то место, где рассудок уступает эмоциям.

Борис заметил:

– Слышал что-то похожее.

– Но сами так не считаете? – взыскательно спросила Тамара.

– Видите ли, я несколько лет прожил в Милане. Пришлось по работе… Так что вдоволь насмотрелся этих красот.

– К красоте невозможно привыкнуть, – назидательно сообщила она.

– И я знаю почему, – в тон ей подметил Борис. – Потому что красота спасет мир.

– Вы смеетесь надо мной?

– Нет, – он потянулся за салфеткой и вытер губы. – Предлагаю изменить планы.

– В каком это смысле? – растерялась Тамара.

– Заменить одну красоту на другую. Едемте с нами в Бергамо.

– Но я уже решила поехать на Дуомскую площадь.

– Едемте в Бергамо. Без меня вы вряд ли туда попадете.

Задумавшись, Тамара спросила:

– А где Прохор?

– Он ждет нас в машине.

Вопрос решился сам собой. Заручившись ее согласием, Борис отправился в номер за курткой.

Решив выпить кофе, Тамара подошла к кофейному аппарату, который стоял у входа в обеденный зал. Дожидаясь, пока наполнится чашка, она вдруг услышала:

– Пошел к черту! Не считай меня дурой!

Через мгновение в зал вошли француз-бородач и высокая женщина. Их Тамара видела ночью. Заметив ее, они перебросились парой слов по-французски и направились к столику.

Тамара схватила чашку, но пить кофе не стала. Ноги сами понесли ее к машине Бориса.

Тот был на месте.

– Они говорили по-русски! – выпалила она, едва открыв дверь машины.

– Садитесь, – распорядился Борис. Потом спокойно спросил: – Кто?

– Французы! Мы видели их ночью.

– С чего вы взяли?

– Сама слышала. Женщина сказала: «Пошел к черту! Не считай меня дурой!»

– При вас?

– Меня они точно не видели.

Он задумался:

– Странно. Если русские, зачем выдают себя за французов?

– Я не знаю.

– И я не знаю, – Борис запустил двигатель: – Едем в Бергамо.

Дорога до Бергамо заняла часа полтора, на въезде скопилась приличная пробка, Борис съехал с дороги, и они прогулялись с Прохором до ближайшей апельсиновой рощи, где теплый воздух дрожал от напряжения, восходя от черной земли.