Татьяна Шахматова - Маньяк между строк

– А вот не надо мне тут, Виктория Александровна! Сами просили гражданских. Да еще и ученых. Вам пошли навстречу. Но теперь извольте сами договариваться и координировать! И еще – я слышал, вы домой собрались?..

Вика с выражением глянула на Ухтомскую. Ухтомская виновато молчала и боялась встретиться глазами.

– Нет, я никуда не еду, – ответила Виктория трубке.

– Вот и не едьте! Работайте!

Мняцакян отрубил связь.

Судя по тому, что материал был уже смонтирован, а стендап записан на фоне психиатрички, интервью с Ларьковой было сделано сегодня утром и уже несколько раз показано по новостям. Скорее всего, дело обстояло так: увидев, что ее руководящее место прочно занято, Ларькова, словно обманутый любовник, начала чудить и совершать глупости. Ничего лучше того, чтобы самой объявить себя руководителем операции, филологическая дама не придумала.

– Не расстраивайтесь так, Виктория, – пыталась успокоить Вера. – У нас семьдесят процентов выпускников в журналистике работает, все друг друга знают. Сейчас позвоню мужу и редактору новостей, попрошу снять материал из эфира.

– Хорошо, Ларьковой я позвоню сама. Пусть созванивается с этими вашими выпускниками и говорит, что ошиблась, что перепутала с дороги, сдуру, спьяну, с бухты-барахты. Что хочет пусть говорит, но заверит людей, что Шляпника никто и не думал выпускать.

На обед мы поехали в «Гранд Ставро», где имелись приличный ресторан и оплаченные, как и было обещано перед командировкой, обеды. Там-то нас и застал звонок Бориса, который вышел на связь в полном смятении чувств.

– Следственный комитет нашего города получил поручение для поиска гражданки Инны Берг, – сообщил он то, что нам и так было известно. – Официальный запрос из Ставроподольска. Но ни по месту жительства, ни по месту прописки Инну Берг не обнаружили. Связаться с ней через соседей и знакомых не удалось.

– Ну и чего ты так расстроился? – удивилась Виктория. – Ищи!

На предположение о том, что Инна свалила за бугор, Борис уже имел ответ: ни билетов, ни чеков электронных регистраций ни по одной из систем – будь то «Экспресс» или «Транзит» – обнаружено не было. Судя по всему, Инна за рубеж не выезжала, отсиживается где-то в стране, возможно, даже в городе.

– Как в воду канула, – проговорила Вера.

– Если бы, – усмехнулась Виктория. – А где ее дочь?

– Ищем, – заверил Борис.

Виктория присвистнула.

– Если наша версия верна, то Берг следует подавать в розыск. Причем начать следует со Ставроподольска. Скорее всего, благодаря Ларьковой и чрезвычайно оперативной работе местных СМИ Инна уже знает о том, что ее бывший муж Шляпник на свободе. К сожалению, самое разумное, что она может попытаться сделать в сложившейся ситуации, – это убрать его.

– Или еще раз подставить, – предположил я.

Но ни Вика, ни Борис не были со мной согласны.

– В квартиру к Шляпнику она вряд ли решится податься, – рассуждал Борис. – Будет стараться выманить его куда-нибудь. Так что за интернетом Шляпника следите, как за аккаунтом возлюбленной на Тиндере.

– Телефон у моего мужа, – заверила Ухтомская. – Он следит.

– Надеюсь, прямых трансляций на этот раз не будет, – съязвила Виктория.

– Я же извинилась, – по-детски буркнула Вера.

– Я вот тут подумала, – размышляла Виктория, пока Борис отвечал на какой-то срочный звонок. – Вся эта затея с инста-ангелами и разорением «ИннаБизнеса» – это ведь был маневр для того, чтобы поближе подобраться к расследованию. Если вдуматься, то разместить пару-тройку неудачных селфи в социальной сети, а потом навешать на уши лапшу о том, что это злобный ангел прилетал, – проще простого. Как мы проверим, что подписчики сотнями тысяч отписывались? Как узнаем, были ли они у нее вообще? В сущности – никак. Она ничем не рисковала. Зато благодаря своему мнимому делу оказалась в прямом поле влияния. Сами подумайте, кто нам внушил, что Шляпник агрессивен, что она его боялась. Это, между прочим, несколько противоречит тому, что сообщает его лечащий врач. «Озлоблен». Врач сказал – озлоблен, а не агрессивен. Это совершенно разные вещи. О давней любви Шляпника к справедливости мы тоже узнали от Инны, хотя в ранних записях его дневника мы ни с чем подобным не встречались. Любовь к справедливости появилась позже – буквально в последний год. «Новые мосты для новых людей», помните? Чья фраза?