Галина Романова - Игры небожителей

— Как?.. Как он погиб?

— Он был задушен шарфом. Собственным шарфом. И зарыт в лесополосе. В начале весны.

Лида отвечала механическим бесчувственным голосом. И от этого ему было еще хуже.

— Как же его нашли, если он был зарыт?

— Был зарыт неглубоко. Видимо, когда было совершено убийство, земля местами была еще мерзлой. Потом было много дождей. Размыло. Сейчас жара. Отсюда выводы.

— Кто нашел?

— Грибники. Мужчина и женщина. Супруги. У них была собака. Она и нашла.

Лида замолчала. Глеб не знал, что говорить, о чем еще спрашивать. Все было плохо. Очень-очень плохо. И во рту солоно от крови. Он схватил чашку с остывшим кофе, залпом выпил до дна. Стало чуть лучше.

— Кто его опознал?

— Бывшая жена, сестра. При нем были документы. Водительское удостоверение. Пропуск на фирму, откуда его выгнали почти год назад. — Лида сдержанно вздохнула. — Глеб Сергеевич, Юра просил вас вспомнить в деталях события того памятного вечера. Где, с кем вы были. Нужно алиби. Нужно стопроцентное алиби, сказал Юра. Он уже связался с адвокатом, работавшим прежде на вашего отца. Они уже составили план действий. Набросали что-то для прессы. И…

— Лида, заткнись, — попросил он жалобно. — Ты о чем сейчас вообще?! О каком алиби?! Я не убивал его! Мне-то это зачем?! Ну, нажрался он пьяный, наткнулся на меня в кабаке, пристал. И что? Ко мне не он один пристает. Что же мне, всех валить!

— Да. Вы правы, — она согласно опустила голову. — Вполне возможно, полиция даже не вспомнит об этом ролике в Интернете. Вполне возможно, его смерть никак не свяжут с вашей предвыборной кампанией, и все заверения Скомороховой, что вы…

— Что?! Кого?! Скомороховой?!

Он вскочил на ноги и зашатался. Стены расползлись в разные стороны, образуя брешь размером с космическую черную дыру. Она засасывала его! Затягивала, лишала сил сопротивляться.

— Что ей-то надо?! Что ей опять надо?! Эта гребаная училка! — Согнувшись пополам и опершись локтями о стол, он почти рыдал. — Сколько крови она выпила! Сколько нервов измотала моей семье! Что ей опять надо?! Что она хочет?! Денег?!

— Она жаждет возмездия. Она уже дала интервью одному из интернет-каналов, в котором обвиняет Сугробова в исчезновении своего сына. Ваше имя, Глеб Сергеевич, пока не звучало. Но Юра опасается…

— Что это начало скверной истории, — простонал Глеб, зажмуриваясь. — Начало очередной скверной истории. И крест… Огромный крест на моей политической карьере. Так?

— Приблизительно.

— Это все?

— Почти.

— А еще-то что?

— Несколько дней назад при загадочных обстоятельствах исчез бывший одноклассник Сугробова. Фамилию Юра уточняет. Будто бы существует видео, на котором видно номера машины, которая увозит этого парня.

— И что дальше?

— Это номера вашей машины, Глеб Сергеевич.

Его стошнило прямо на скатерть. Он начал заваливаться на спину. И прежде чем погрузиться в глубокий обморок, успел подумать, что пятна кофе теперь и отстирывать не придется. Все это надлежит выбросить. Выбросить навсегда.

Он редко вставал по будильнику. Иногда просыпался раньше. И выключал его непослушными сонными руками. Иногда не слышал его вовсе. И будить его приходилось девушке, с которой он состоял в отношениях уже два с половиной года.

Ирина шлепала его по заду, толкала ногами его острые колени, бурчала каждые десять минут, что она сейчас отключится, и он тогда точно проспит и опоздает на службу. И его начальник — стареющий ловелас Владимир Павлович Новиков — не упустит случая доложить начальству о его проступке. О его очередном проступке.

Виталик выбирался из кровати, которую делил с Ириной уже два с половиной года, на самой критичной временной отметке. Когда уже тщательно побриться не было никакой возможности. Когда о завтраке следовало забыть. И когда о том, чтобы добраться на работу на своей машине, можно было только мечтать.

Он нырял в метро, которое ненавидел с раннего детства. Обливался потом от тайных страхов. Зажмуривался, когда вагон проносился в темноте. Тогда же и глубоко с присвистом дышал. И как только толпа выносила его на улицу, тут же лез за телефоном и звонил матери.

— Ты снова ехал на метро, — догадывалась она. — Виталик, пора забыть о том трагическом случае. Это давно в прошлом.

А он не мог. Он все еще помнил тот день, когда на его глазах молодая женщина прыгнула под поезд. Он был тогда ребенком. И визг тормозов слышал. И страшные крики. И видел кровь, забрызгавшую рельсы и стены.