Галина Романова - Игры небожителей

— Что вы на меня так смотрите? — отпрянула от него Настя, едва не упав со скамейки.

— Ничего. — Громов расслабил надбровья, чтобы не пугать ее. — Я просто пытаюсь разобраться.

— В чем?

— В том, кто и почему убил вашего бывшего мужа?

— Намекаете на то, что у меня был мотив? — Она даже улыбнулась. — Не смешите! Вы видели Сугробова?

Он видел то, что от него осталось, но все равно кивнул.

— Он был силен как бык. Он был выше меня на полторы головы. Я бы ни за что с ним не справилась. Посмотрите на мои руки.

Он начал с ладоней, поднялся взглядом до локтей и выше к предплечьям. Никакого намека на скрытую, хорошо развитую мускулатуру. Нежные слабые руки. Изящные запястья, длинные тонкие пальчики.

— Как бы я смогла?! Да и на чем я бы повезла его за город, Илья Иванович? У меня нет машины. На такси на такие мероприятия не ездят, — фыркнула она почти весело.

Зато у нее мог быть сообщник. Какой-нибудь тайный или нет воздыхатель. Которого Сугробов тоже третировал. Который тоже дико устал за три года бесконечного преследования. И у которого могла быть машина, на которой они вместе вывезли пьяного Сугробова за город и там…

— У меня нет братьев, друзей, любовников. То есть у меня нет и не может быть сообщника, — продолжила рассуждать умненькая Настя Сугробова. — Я одна.

— Почему?

— Я взяла паузу в личной жизни. Устала от Саши настолько, что…

И вдруг она расплакалась. Горько, по-детски хлюпая носиком и дергаясь всем телом. И это было так неожиданно, что Громов чуть не бросился ее обнимать, чтобы утешить. Вовремя притормозил.

— Знаете, когда пришла эта женщина и сказала, что Саша исчез, я… Я так обрадовалась! Что даже отпуск взяла на две недели. И дом приводила в порядок. Мыла все, скоблила. Стирала шторы, выбивала ковры. Почувствовала себя какой-то обновленной, свободной. Боже, как мне за это теперь стыдно!

Так-так-так…

Громов насторожился.

А что, если Сугробова убили в ее квартире? И вывезли уже потом с петлей из его же собственного шарфа на шее? Оттого и генеральную уборку затеяла, чтобы скрыть следы преступления? Надо, надо пробить все ее связи. Три года и никаких отношений? У профессорской внучки с такими потрясающими ногами и шикарной жилплощадью, набитой коллекционными вещами? Да не верится, черт побери!

— Что за женщина? — спросил он, доставая блокнот с огрызком карандаша.

Он давно уже перестал таскать в карманах авторучки. Столько рубашек испортил протекшими чернилами.

— Что?

— Вы сказали, что к вам пришла какая-то женщина и сообщила об исчезновении вашего бывшего мужа.

— Да, пришла.

— Кто эта женщина?

— Ох… Какая-то учительница. Она представилась учительницей.

— Учительницей?!

Громов вдруг рассвирепел, почувствовав себя обманутым. Эта странная девица ловко водит его за нос, прикидываясь нежной, парниковой орхидеей. Что вообще она несет? При первом допросе ни о какой учительнице не было и речи. Ни она, ни сестра погибшего ни словом не обмолвились. Откуда взялась учительница?!

— Подробности той встречи? — потребовал он жестко и снова свел брови к переносице, намекая, что за ложь пощады не будет.

— В общем, ничего особенного в той встрече не было.

Настя выдернула указательным пальцем из высокого хвоста прядку волос и принялась ее накручивать. Глаза мгновенно просохли от слез, смотрели на Громова серьезно и настороженно.

— Я была дома. Вечер. Звонок в дверь. Открываю, стоит женщина. В годах, элегантная, достаточно симпатичная. Смотрит надменно. Спросила, знаю ли я Сугробова Александра? Ответила правду. Да, это мой бывший муж. Мой бывший, ужасный муж.

— Это вы ей так сказали? Или сейчас добавили?

— Ей так сказала. — Настя оставила прядь волос в покое и снова уронила ладони на колени. — Она представилась бывшей учительницей Саши, попросилась войти. Я позволила. И тогда она прямо с порога потребовала, чтобы я написала заявление о его исчезновении. Представляете?

— С чего вдруг? Что за странная просьба? Как она объяснила?

— Честно? — Настя шумно вздохнула. Закинула за ухо прядку, с которой игралась. — Я так обрадовалась, что он исчез, что даже не стала спрашивать, зачем ей это нужно. Просто сказала, что никаких заявлений писать не стану. Мы давно в разводе и все такое.

— А откуда она узнала, что он пропал?

— Наверное, ей сказала Вера. Потом она еще что-то говорила о публичном скандале, который устроил Саша.

— Каком скандале?

— Я не знаю, — она глянула честно, прикладывая к груди обе руки. — Она говорила много, сумбурно. Я почти не слушала. Я даже фамилии ее не помню.