Сергей Майдуков: Кровь за кровь

Да, это был Бачевский. Собственной отвратительной, тошнотворной персоной. «Меня сейчас вырвет», — поняла Алена и стала незаметно щипать себя под одеялом, чтобы отвлечь свое внимание на боль.

— Почти шесть, — прошептал Переверзин. — Скоро может проснуться.

— Да их потом пушкой не разбудишь. — Бачевский глухо хохотнул и поднялся с матраса. — Выкладываются по полной.

«Я здесь не первая, — поняла Алена. — Мерзавцы, мерзавцы! Это им даром не пройдет. Я… я…»

Она не смогла придумать, что сделает. Да и что она могла? Какие обвинения предъявит этим двоим? В случае чего Переверзин заявит, что Алена Осокоркова была пьяна, и содержание алкоголя в ее крови подтвердит его слова. А дальше обвинят ее саму. В домогательствах, в непристойном поведении, еще бог весть в чем. Ославят на весь мир. Как она потом родителям в глаза смотреть станет?

Покашливая и шмыгая носом, Бачевский покинул спальню. На мгновение его рыхлая фигура проступила в электрическом зареве, а потом дверь закрылась и вновь очертилась светящимися полосками.

Некоторое время Алена лежала неподвижно, прислушиваясь к бешеному биению своего сердца, а потом резко села. Нет, прощать такое нельзя. Ее, красивую, умную, свободную женщину, использовали как наложницу, как сексуальную рабыню! Опоили какой-то гадостью, подсыпанной в кофе, и подложили под урода, который таким образом удовлетворяет свою похоть. Со своими бородавками ему пришлось бы покупать проституток за немалые деньги, но зачем ему продажные девки, когда у него есть Антон Переверзин, поставляющий ему порядочных, чистых, безотказных партнерш? С ними ведь можно не церемониться. Ни платить за услуги не надо, ни уговаривать, ни презервативом пользоваться.

Но этой ночью паскудники не на ту напали!

Поднявшись со смятого ложа, Алена открыла дверь и выглянула, прислушиваясь.

После возвращения с войны и мир стал другим, и сам Николай тоже. Нет, внешне ничего не изменилось, все вроде осталось по-прежнему, но вот именно что «вроде». А прошлое вернуть было нельзя, на то оно и прошлое. Приходилось жить в настоящем, которое абсолютно не устраивало Николая. Ну, не то чтобы абсолютно. Ведь жил же как-то. Значит, мирился.

В мужской раздевалке было людно и шумно. По вечерам в спортивном комплексе не редкостью были компании, съезжавшиеся прямо из своих офисов, чтобы не только подкачаться и поплавать, но и в сауне попариться.

За сотрудниками «Спорт Лайфа» шкафчики не закреплялись, они получали ключи, как все, в обмен на клубные карты, и переодевались вместе с остальными посетителями. Это раздражало Николая. Парни и мужчины, толпящиеся в проходах между шкафами, казались ему чересчур беспечными, жизнерадостными и изнеженными. Они не смущаясь сверкали голыми ягодицами, трясли причиндалами и громко обсуждали какие-то свои никчемные делишки.

Один из таких говорливых бодрячков взялся снимать трусы прямо перед Николаем, чуть ли не касаясь его выпяченным задом. Пришлось сцепить зубы, пересесть и отвернуться. С прошлого места работы Николая уволили за то, что он как следует пнул такой вот выставленный зад. А с позапрошлого — за драку с одним мясистым ублюдком, решившим, что у него есть право ступать по чужим ногам, не только не извиняясь, но даже не поворачивая головы.

Раздевшись до плавок, Николай отправился в душевую, где выбрал дальнюю кабинку и принялся тщательно смывать дневной пот. Днем он числился охранником в компании «Бизнеском», а по вечерам подрабатывал тренером в спортивном комплексе. Денег катастрофически не хватало. Когда родителям сообщили, что их Коленька погиб на необъявленной войне, они продали квартиру и навсегда покинули страну, отнявшую у них единственного сына. Они физически не могли оставаться там, где все напоминало им о невосполнимой утрате. Когда же Николай объявился и дал им знать, что он жив-здоров, было поздно. Рахмановы прочно обосновались в Праге, устроились на хорошие места, приобрели в кредит дорогое жилье. Чтобы пойти на попятную, нужно было пожертвовать всем, а Николаю не нужны были такие жертвы.

Он был рад за родителей, сумевших наконец найти себя. Навестив их в Праге, он твердо заявил, что предпочитает жить один и зарабатывать на жизнь самостоятельно. Поначалу это было просто, потому что запросы его были невелики, а однокомнатная съемная квартира стоила не так уж дорого. Однако год назад случилось непредвиденное. Мать сбил трамвай, она получила серьезную травму головы и ослепла. Отец из кожи лез, чтобы делать взносы за квартиру и оплачивать лечение. Естественно, Николай тоже принял посильное участие. Теперь он не брезговал никакими заработками, поскольку для операции мамы требовалась просто баснословная сумма. И никакая волосатая задница не могла помешать Николаю в достижении поставленной цели.