Андрей Звонков - Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

— А где взять пустую ампулу? Ведь рецепт без нее не возьмут!

— А он дает взамен пустую.

Иван чуть не прокололся, спросив: «А как же „Антидурь“ ничего не нашла?» и вовремя сообразил, что он не может, не должен знать о проверках.

— Но ведь его когда-нибудь поймают! — сыграл он под дурачка.

— Проверяли уже и ничего не нашли.

— И вы все такие штрафы ему отдаете?

— Это отличный метод воспитания, — сказала Люся, — никто не хочет сидеть у ЮАНа на крючке. Не хочешь — не косячь.

Она вдруг открыла ампулу и вытряхнула содержимое на пол.

— Чтобы ты про меня глупости не подумал.

Иван, оцепенев, смотрел, как препарат, за который наркоман может убить, превращается в брызги на кафеле. И он понял. Люся очень наглядно и убедительно продемонстрировала, что она к наркобизнесу не имеет никакого отношения и не собирается иметь в дальнейшем. Потому и вылила списанный в карте морфин. Вот теперь ампула пустая. От этого он зауважал ее еще сильнее. Но она знает всю коммерческую составляющую ЮАНа. Как и другие сотрудники. Не участвует, но молчит. Почему? Объяснять Ивану не было смысла, это очевидно — у нее другой бизнес. ЮАН в него не лезет. Пока не лезет. Ивана пробрал мороз по спине. Он вдруг понял, что рано или поздно «на иглу» торговли наркотой ЮАН подсадит всех. И его и Люсю тоже. Он умеет ждать. «Долготерпеливый сильнее завоевателя города». Заведующему нужно зацепить каждого сотрудника на такой крюк, чтобы тот никогда не соскочил. Но при этом не превратить в наркомана.

— Ладно, пошли, у нас еще одно важное дело. — Шкребко вывела Ивана из задумчивости и помчалась дальше.

Из отделения реанимации она выскочила очень быстро. Радостная подбежала к Ивану. Показала коробку рестенона.

— Вот! Десять ампул! — она поцеловала коробку, — Это тридцать тонн зеленых, если найдем десять алкашей. Надо найти! Я первым делом уши поправлю и зубы. Пришлось все твои деньги отдать.

Люся схватила Ивана за отвороты халата, притянула к себе и крепко поцеловала в губы. Он от неожиданности чуть не потерял сознание. Стоял столбом, задержав дыхание.

— Правда, зубы мешаются? — спросила она, как ни в чем не бывало.

— Я не понял, — честно ответил Иван, у него закружилась голова.

— Я как белка… нет, как морская свинка, — Она подняла верхнюю губу и поцокала, — Жуть! Чего ты не понял? — она снова прижалась к нему всем телом и смотрела в упор, — хочешь еще?

Иван даже не подумал, что, сказав «нет», смертельно обидит ее, он честно ответил:

— Хочу.

Она еще раз его поцеловала, на этот раз дольше. Зубы ее, выдающиеся резцы, он действительно почувствовал, потому что они стукнулись о его зубы, но это только еще сильнее возбудило.

— Ну? — спросила Люся.

— Ни фига, не мешают, — с трудом ответил Иван. Ему вообще было трудно говорить, потому что от сухих Люсиных губ, легкого прикосновения ее языка, у него сильнее закружилась голова.

— Врун несчастный, — Люся опять помчалась, на этот раз в приемное, — но больше целовать не буду! — крикнула она, и эхо разнесло ее слова по гулкому коридору, — не надейся! Догоняй! — Она позволила себе немножко поиздеваться.

Когда Иван вернулся в приемное отделение, Люся уже отзвонилась.

— Едем на подстанцию.

Иван в машине подумал, «Уже есть, что доложить Москвичову, но с другой стороны, все кажется не слишком значимым».

«Ну, хорошо, я расскажу, как они списывают наркоту, — думал он. — Но видимо, ЮАНа надо брать с поличным, а что у него найдут? Одну ампулу, которую отдаст Парнов? Это мелочь. Лишняя ампула это выговор, может быть потеря должности, но на срок не потянет. Тем более с его связями, а у него наверняка есть адвокат или даже адвокаты. Нет. Москвичов, конечно, похвалит, все — таки мне удалось подтвердить подозрения полковника, что на подстанции творятся нечистые дела, но доказательств я не нашел, а без них добытые сведения не стоят выеденного яйца. К тому же, я не ради этого заслан. Мне нужно выяснить, как ЮАН связан с ограблениями скоропомощников».

Однако, он постоянно возвращался к Люсиному поцелую в полутемном коридоре больницы. Губы помнили вкус ее губ и запах духов, шампуня и косметики уже еле заметный и перебитый запахом тела, но совсем не противным, а скорее призывным. Понятно, что Люсе не хватает позитивного внимания, а с другой стороны внимания она видит этого слишком много. Бесцеремонность и хамство со стороны коллег, водителей и пациентов стали входить в норму поведения.