Андрей Звонков - Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Люся не выходила. Ну, что там опять? Должна бы уже прийти в себя? Выговорилась, поревела. Но Ивана успокоил тот факт, что душевые звуки уже не были монотонными, значит, девушка там все — таки что-то моет, а не сидит на полу, как давеча.

Он уже собирался снова подойти к душевой и постучать, и вдруг увидел на экране Люсю, только немного моложе, темноволосую и в белом спортивном костюме. Девушка на экране была очень похожа на Шкребко, но в ней все было как-то в меру. Губы вывернуты, но не слишком, нос курносый, но не плюхой, и зубы не выдавались так сильно и уши — нормальные, аккуратные, а не локаторы. Иван судорожно нажал паузу, сохраняя лицо неизвестной актрисы на экране, и подбежал к двери душа.

— Люся, выходи скорее!

— Сейчас, — отозвалась Шкребко.

Она надела все ту же «лягушачью шкурку», как назвал ее комбинезон Иван. Мокрые волосы зачесала назад. Без макияжа ее веснушки стали ярче.

— Ну чего?

— Смотри, — Иван указал на экран видео.

Люся придирчиво осмотрела застывшее лицо.

— Кто это?

— Я не знаю. Какая-то американская актриса. Потом в титрах можно посмотреть, или вот на коробке. — Он протянул обложку видеокассеты.

Люся прочитала:

— Анджелина Джоли. Интересно. Страшная, губастая. Но я страшнее. И что ты этим хочешь сказать?

— Что все это условности, — Иван нажал «пуск» и сюжет на экране продолжил развитие, — хочешь ее посмотреть дальше? Красота и уродство — все это навязанные и внушенные стереотипы. Ты не урод. Есть некоторые диспропорции, но все это дело вкуса. Это однозначно. Теперь прикинь, вот ты пойдешь на пластику, тебе подтянут уши, нос поправят — немного сведут крылья, зубы подточат, да? И что выйдет? Каждый, кто тебя увидит, станет сравнивать с этой девчонкой. И будут говорить — вы похожи! Ты — вторая Джоли! Но ты — Шкребко, первая и единственная. Что лучше — первая Люся или вторая Джоли?

— Я же говорила, Ванька, что ты психолог! — засмеялась Люся. — Убедил. Я не хочу быть похожей на нее. Но кое — что подкорректировать нужно. Согласись?

— Согласен. — Иван разложил тарелки на столике, — давай ужинать. Выходить нам не позволяют. Молодняк отрывается. Концерт закончился, но вечер продолжается.

Через стеклопакет прорывались забойные ритмы рок-эн-ролла.

Они принялись за еду, поглядывая на экран. Минут через двадцать Люся нажала на «стоп».

— Чего?

— Кино — говно, — сказала она, — поищи какую-нибудь комедию. Или мелодраму.

Иван принялся перебирать кассеты.

— Вот, «Смерть ей к лицу» с Голди Хон и Брюсом Виллисом, «Исповедь невидимки» с Чеви Чейзом, «Бешеные псы» Тарантино, «Полицейская академия — три», «Смертельное оружие» с Гибсоном, тоже третий фильм…

— А наших никаких нет?

Иван вытянул кассету.

— Вот — «Гений», с Абдуловым.

— Я не видела, а ты?

— Я — тоже.

Иван поставил «Гения» и они продолжили ужин.

Вечер убывал, переходя в ночь. Артисты уехали, сцена осталась. Часть школьников погрузилась в автобусы и уехала. Люся не досмотрела фильм, свернулась на краю широкой постели калачиком и уснула. Иван досмотрел.

В десять он набрал номер ноль девять и доложил, что «Абонент Кислород ничего не видел», потому что не знал, как сложится дальнейшее дежурство и решил доложить полковнику об услышанном разговоре и записи — уже потом, когда вернется в Москву.

Ему понравилась песня в финальных титрах фильма, которую пел Абдулов. Он несколько раз ее прокрутил, чтобы запомнить текст и напевал негромко:

— Страна не пожалеет обо мне, но обо мне товарищи заплачут.

Что-то скребло в душе и он вспомнил, что отец очень любил песню на стихотворение Ярослава Смелякова: «Если я заболею…», в стихах Шпаликова сквозила фатальность и грусть, в стихотворении Смелякова ярость борьбы, это Ивану нравилось больше.

Иван продекламировал по памяти финальные строки:

— Порошков или капель — не надо. Пусть в стакане сияют лучи. Жаркий ветер пустынь, серебро водопада — вот чем стоит лечить.

Иван притушил свет в комнате, чтобы он не мешал спящей Шкребко, и, взяв с собой плеер, вышел во двор. Площадка опустела. По периметру светили фонари. Охрана снесла столики и стулья к воротам, чтобы утром все увез грузовик. Сцену разбирать не стали, но куда-то унесли динамики и электронику, видимо, чтобы не подпортила роса.

Иван обошел двор, машины поменялись, уехал Ягуар и «В», добавились два мерседеса и микроавтобус. Он прочитал номера, подумал: «запомню ли?», Хоть весь день, по сути, и не работал, если не считать бабку Сперанскую, но усталость все — равно одолела. Резь в глазах и голова тяжелая.