Лариса Королева - Три судьбы

Рита почувствовала себя загнанной в угол изобличённой преступницей, припёртой к стенке неопровержимыми доказательствами своей вины, когда лучше не спорить с оперативником, а признаваться в инкриминируемом деянии, надеясь на смягчение приговора за оказание содействия следствию. Она посмотрела сыну прямо в лицо, но уже не испуганно, а дерзко и чётко выговорила:

— Ты всё правильно понял.

— И что же, — мрачно усмехнулся Александр, отхлёбывая шампанское, — наш нынешний блюститель правопорядка и хранитель законности бросил тебя беременной, а отец подобрал?

— Нет, — решительно возразила Маргарита. — Нет. Мы с Алексом встречались втайне ото всех, а перед самым его уходом в армию поссорились. Глупо так. Он не знал о моей беременности. Я сама ещё тогда не знала. А потом… я ему не сообщила.

— Значит, ты предпочла необеспеченному далёкому солдату богатого курсанта, который оказался рядом, любил тебя и ни о чём не подозревал?

«Значит, вы ради своей сиюминутной выгоды и шкурного интереса готовы погубить сотни молодых жизней, подсаживая наших детей на отравленную иглу и отправляя их навстречу верной мучительной смерти?». Господи, да что такое это звучит у неё в голове!

— Ну, что ты говоришь, Алекс! Совсем не так всё было!

— А как?

— Да ты пойми, что в этой жизни всё не так просто и понятно. А истина не бывает однозначной, как «да» и «нет», она тоже сложна и многогранна.

— Не философствуй, мама, у тебя плохо получается. Избито как-то и неубедительно.

— Ладно. И что ты собираешься теперь сделать? Всё рассказать Сергею и сломать мне жизнь? — спросила Маргарита, и это прозвучало как: «Вы хотите упечь меня лет на двадцать за решётку, чтобы я вышла оттуда старой нищей развалиной?»

— Ну, что ты, мам. Это ваши с отцом личные дела, я не стану в них лезть. Я узнал, что хотел, и мне этого достаточно.

«Я отпускаю вас на этот раз, только больше никогда не попадайтесь», — почувствовала по тону произнесённой фразы Маргарита и сочувственно спросила:

— Алекс, ты сильно расстроен?

Саша потянулся за стоящей на каминной полке бутылкой шампанского, по внешней поверхности которой струилась влага, разлил остатки пенящегося напитка в два бокала, и протянул один из них Маргарите:

— Скорее, удивлён, чем расстроен. Я ведь никогда не был особо близок с отцом, моё мнение о нём не зависит от степени нашего с ним родства, и вряд ли оно изменится. А что касается тебя, то…

Затяжной и неприятный для обоих собеседников диалог внезапно прервали два резких сухих хлопка, грохот осыпающегося стекла, рёв автомобильного двигателя, крики боли и отчаяния. Стоящий у камина Александр молча бросился к выходу из библиотеки, Маргарита подскочила, задев ногой журнальный столик, и побежала вслед за сыном. Из опрокинутого бокала на полированную поверхность и ворсистый ковёр потекла прозрачная пузырящаяся жидкость…

Через пять минут Алексей Мудров получил SMS от Владимира Леонтьева: «Совершено покушение на Сергея Скворцова. Огнестрел у дома».

Леонтьев приехал к Скворцовым позже кареты скорой помощи, но раньше оперативно-следственной группы. Он остановил машину у забора соседей, живущих через дорогу, заглушил двигатель и вошёл во двор друга через деревянную калитку, оказавшуюся незапертой. Стеклянная дверь оранжереи, примыкающей к дому и имеющей отдельный выход, была разбита. Из металлопластиковой рамы торчали острые осколки, частично осыпавшиеся на широкое крыльцо. Владимир толкнул металлическую дверь, ведущую в дом, и вошёл в просторный холл. Из кухни-столовой доносились возбуждённые голоса.

— Почему не запираетесь? — крикнул Владимир, разуваясь.

Александр возник в арке и пригласил:

— Заходи, дядя Володя. Видишь, что у нас творится!

— Вижу. Но пока не слышу. Рассказывай всё подробно.

Леонтьев повесил пуховик на крючок вешалки и прошёл в столовую, где за столом сидели Павел, Ольга и Лена. Перед женщинами стояли бокалы с шампанским, они подскочили и засуетились, доставая для гостя тарелки и столовые приборы.

— Водки? — спросил Саша.

— Давай, одну рюмочку по такой погодке можно, — согласился Владимир, присаживаясь за стол.

— В общем, так, — решительно начал молодой оперативник, откручивая пробку с непочатой бутылки. — Ленка с Ольгой ещё спали, а мы с матерью сидели в библиотеке, когда услышали глухие хлопки и звон стекла. Мы выскочили на улицу и кинулись к отцу. Он сидел на крыльце, лицо белое, на груди кровь. Дядя Паша был уже за воротами. Я кинулся за ним следом, но машину увидеть не успел, она уже скрылась за поворотом.