Екатерина Островская - Двери в темное прошлое

— Никто и не сомневается в ваших душевных качествах. Только удалось установить банковский счет, с которого произведена оплата. Не буду раскрывать все тайны, но есть специальная служба, которая подобные ребусы, выражаясь словами моего друга Коли Францева, как орешки щелкает. Покупка была оплачена со счета госпожи Лужиной в Немецком Торговом банке, о чем Марина Владимировна даже не догадывается, как мне кажется.

— С моего счета? — удивилась Лужина, — откуда? У меня и зарубежного счета нет, — сказала она и вспомнила: — То есть был… Я открыла когда-то в Германии. Положила на счет пятьдесят евро. Но забыла о нем. Там и нет ничего.

Кудеяров посмотрел на нее, потом на Валентина.

— А кто-то другой помнил. На этот счет регулярно поступали деньги, и немаленькие — часть прибыли от доходов немецкой фабрики. На сегодняшний день там около пяти миллионов. Именно с этого счета произведена оплата за те самые драгоценности. Почти полтора миллиона евро ушло на счета известного аукционного дома.

— Это какая-то ошибка, — прошептала Марина и снова посмотрела на мужа.

— Интерпретировать можно как угодно, — попытался убедить Валентин, — это просто черная касса предприятия, чтобы здесь не юлить, не нарушать налоговое законодательство. Но никто с этого счета не оплачивал никаких драгоценностей. Тем более что наша соседка ясно объяснила всем, как и при каких обстоятельствах она приобрела это ожерелье.

Следователь кивнул, что вывело из себя Наташу:

— Что вы целый вечер головой здесь трясете! — возмутилась она. — Ввалились за наш стол, наговорили каких-то гадостей про меня…

Валентин поднялся и махнул рукой.

— Господа, я предлагаю закончить этот отвлеченный разговор. Давайте лучше займемся поминками. В конце концов, мы для этого собрались.

— Вы, может быть, — ответил Кудеяров, — но я пришел, чтобы поговорить об убийствах, к тому же меня попросили об этом.

Павел обвел взглядом собравшихся и спросил:

— Может, еще кто-то не хочет узнать всю правду?

— Продолжайте, подполковник, — сказал Карсавин.

— Вы про сутенера что-то говорили, — напомнила Люба.

— Мне эту фигню слушать совсем неинтересно, — почти выкрикнула Наташа, — я пойду.

Она поднялась, и когда Максим попытался удержать ее за руку, она просто ударила его по ладони.

— При тебе твою жену оскорбляют и унижают, а ты молчишь!

Она попыталась уйти, но Максим вскочил и обнял ее незабинтованной рукой.

— Успокойся, — шепнул он ей, — никто не собирается тебя оскорблять. Сейчас он перед тобой извинится.

Максим посмотрел на Кудеярова.

— Зря вы так, господин следователь. Вы, не знаю от кого, получили ложную информацию. Никогда моя жена не была девушкой по вызову. И если кто-то думает, что…

— Никто и не думает, — ответила за всех Лужина, — мне кажется, что все и так это знают. Панютин вам просто сказал, что она сотрудница его банка. А сам, когда вызывал ее для вас, наверняка попросил, чтобы минимум косметики, одеться, как скромница, и вести себя соответствующе…

— Ложь! — крикнула Наташа. — Вы все сговорились здесь, чтобы обвинить Валентина в убийстве Леонида Ивановича. И меня зачем-то приплели.

Это было совсем неожиданно. Потому что никаких обвинений никому не предъявлялось. Но Марину удивило другое: почему соседка так страстно бросилась на защиту чужого мужа?

— Я никого не убивал, — подтвердил Лужин.

— Это спорное утверждение, — возразил Кудеяров, — начнем с того, что по первому вашему убийству, совершенному вместе со своим отцом, истек срок давности. Согласно статье семьдесят восьмой Уголовного кодекса, он составляет пятнадцать лет, а минуло уже двадцать. Увы…

— Что за чушь, кого мы убили? — рассмеялся Лужин.

— Федора Матвеевича Милютина, — тихо ответила Марина, — твой отец взял у него в долг крупную сумму, отдавать не собирался и решил убить. Предложил и тебе поучаствовать. А ты решил подставить одноклассника, с которым был в ссоре. Послал к Зимину Половникова, который должен был передать Николаю, что его срочно ждет Федор Иванович. Тот прибежал и застал старика умирающим.

Валентин схватился за голову.

— Что за чушь! Кто тебе это сказал?

— Володя Половников сам и признался. Сказал, что всю жизнь теперь мучается.

— Да врет он все. Он за бутылку еще и не такую сказку придумает.

— Он еще наврал, что ты свою жену Лену сам столкнул с подоконника. А его ты просил говорить, что в это время вы вдвоем в магазине были. Но я ему не поверила, потому что это уже перебор.