Анатолий Горбов - Плохие привычки

С годами Свин научился вообще никому не доверять, поэтому никто и не знал, что заброшенный участок с невзрачным домиком напротив северной стены его особняка также принадлежит ему. Жил там старый глухой дед, которого Свин нанял сторожить свою недвижимость от блуждающих бомжей и наркоманов.

Никто также не знал о подземном ходе между двумя участками, ведущем от покосившейся летней кухни прямо в подвал шикарного особняка. Свин озаботился этим ходом еще во время постройки дома, свято веря, что пригодиться он ему может только в случае бегства из собственных хором. Жизнь распорядилась иначе, и Борис Михайлович был сейчас нацелен в обратном направлении.

План был таков: пока балбесы из его охраны будут дуться в карты, он через левую башню поднимется к себе в спальню, переоденется во что-нибудь приличное, возьмет сумку и телефон. Потом обчистит свои сейфы и тем же путем покинет дом.

Я бы удивился меньше, если бы увидел инопланетянина, а не Свина, своим прикидом сильно смахивающего на Доцента из «Джентльменов удачи». Чувства меня переполняли, но в слова воплотиться никак не могли. Я молча смотрел на своего недруга, пока мысли кубарем катались в моей голове и давили все стереотипные фразы, подобающие такому случаю.

Хотя даже невооруженным взглядом было видно, что случай совсем не стереотипный и фраза-клише сюда не подойдет. Я уже хотел было ляпнуть что-нибудь вроде: «А погоды нынче стоят премерзкие», — ну, чтобы что-нибудь сказать, а то молчание как-то сильно затянулось, но не успел.

— Ты опять? — Свин, похоже, особых трудностей со словарным запасом, в отличие от меня, не испытывал.

— Я не опять. Я — Толик, — ответил я. Фраза была короткой, но выход из словесного коллапса приятен.

Свин, видимо, хотел сначала меня о чем-то расспросить, но потом передумал, пожав плечами, и полез в карман. Достал оттуда пистолет, снял с предохранителя, навел на меня и совершенно без эмоций, как-то устало произнес:

— Да мне по херу, кто ты.

Я даже успел саркастически заметить:

— Или до задницы? — когда его правое веко дернулось в нервном тике, а палец нажал на спусковой крючок.

Насте позвонили поздно вечером в воскресенье, и в это время ей уже было совершенно ясно, что с казначейством она пролетела и нужно всерьез рассматривать оставшиеся варианты. Позвонили, извинились за причиненное волнение и поздравили — она принята на работу в Управление областного казначейства, где ее ждут уже завтра. Просили не забыть трудовую книжку, диплом и паспорт, а также, по возможности, соответствовать принятому в административных учреждениях дресс-коду.

Если бы они позвонили хотя бы в первой половине дня, Настя испытала бы огромную радость. Если бы позвонили до шести вечера — радость тоже была бы, но уже не такая внушительная.

А в десять вечера, растратившись за день на негативные эмоции, радоваться она не смогла, просто опустилась на пол и заплакала легкими слезами, несущими разрядку и смывающими все неприятности.

Положила в сумку банку паштета для котят, на него потратила последние деньги. Остальное было приготовлено…

Лицо Свина исказилось, и мне показалось, что это из-за того, что я умер. Но нет. Не умер. И выстрела никакого не было. Палец нажал на крючок и даже на пару миллиметров его передвинул, но для выстрела этого было недостаточно.

А потом со Свином что-то произошло — то ли инсульт, то ли еще какая напасть. Парализовало всю его правую половину, и он выронил беретту да и сам тут же упал. Я отфутболил оружие и наклонился к нему. Он был жив, но говорить не мог. Правая часть лица исказилась, мышцы больше не слушались своего хозяина. Покопавшись в его карманах, я выудил сотовый, позвонил в скорую и полицию — хватит уже, в конце концов, светить собственный номер на подобных вызовах!

Кинув мобильник ему на грудь, я подобрал пистолет и побрел прочь. О чем я тогда думал, не помню. Мне кажется, я просто пребывал в настоящем моменте, и это было главным. Шел и наслаждался жизнью, каждым вдохом холодного воздуха, каждым шагом по земле и каждым взглядом на блестящие звезды, которые были близки как никогда. Шел и думал, что всего этого могло и не быть, лежал бы тогда у стены Свинского особняка не его хозяин, а я. И меня не слушались бы все мышцы, а не только те, что справа…

Когда участок бывших садов, ныне заселенный коттеджами, закончился, мне повстречался подросток (и откуда он взялся в полночный час?), попросивший закурить.