Мэри Кларк - Каждый твой вздох

– Я понятия не имею, с кем она разговаривала. В то время мне было трудно объяснить полиции, почему у меня сложилось впечатление, что произошла ссора. Для полной ясности должен сказать, что она ничего такого мне не говорила. Только что хочет побыть одна, и ей нужно подышать свежим воздухом. Но она повернулась и посмотрела в сторону собравшихся людей… и взгляд у нее был довольно суровый.

Я совершенно уверен, что ее кто-то вывел из состояния равновесия и она хотела прийти в себя. Как-то раз она сказала мне, что крыша музея – это одно из ее любимых мест в Нью-Йорке. Мне и в голову не могло прийти, что там ей будет грозить опасность. Я предупредил ее, что на крыше холодно, но она ответила, что собирается провести там не более нескольких минут.

Лори задала еще несколько вопросов, но было очевидно, что Марко рассказал все, что знал.

– Я очень высоко ценю, что вы согласились поговорить со мной, – сказала Лори, – в особенности, с учетом того, как вас сюда пригласили.

Марко поднял вверх обе ладони.

– Никаких обид. У меня такая работа, что я прекрасно понимаю ваши мотивы, вы ведь стараетесь добиться максимального результата. И, госпожа Пирс, будет это сейчас или в будущем, надеюсь, вы рассмотрите меня в качестве вашего консультанта по безопасности.

Шарлотта обещала, что так и будет, и Лори ей поверила.

Марко уже собрался уходить, но в последний момент повернулся к Лори:

– Желаю вам успеха с вашим шоу, Лори. Вы даже не представляете, как я жалею, что не поднялся тогда на крышу вместе с миссис Уэйклинг. Иногда я просыпаюсь посреди ночи, и мне кажется, будто я вижу, как она летит вниз.

Следующей остановкой Лори стал «Метрополитен». Она позвонила Шону Дункану, главе системы безопасности музея, сразу после интервью с Марко Нельсоном. Сначала Дункан всячески отказывался говорить что-то негативное о Марко, но потом подтвердил, что подруга охранника действительно использовала потайное отделение в сумочке, чтобы воровать товары из магазина сувениров, но у музея никогда не было доказательств участия в кражах Марко. Дункан добавил, что он решил бы проблему иначе, но прежний босс сказал, что будет лучше для всех, если Марко уйдет, к тому же тот и сам об этом подумывал.

Дункан также подтвердил, что смотритель выставки Синтия Вэнс все еще работает в «Метрополитен», и дал Лори номер ее телефона. Как только Лори объяснила, почему она звонит, Синтия предложила встретиться.

Лори сидела в кафе для работников музея и наслаждалась кофе и видом на Центральный парк. Улыбавшаяся Синтия Вэнс устроилась напротив. Вероятно, ей было немногим больше шестидесяти – вьющиеся каштановые волосы, круглое лицо, очки со стразами, поднятые наверх, широкая приветливая улыбка, и еще Лори почувствовала, что от нее исходит мощный поток энергии.

– Браслет! – воскликнула она и даже стиснула ладони, чтобы подчеркнуть важность своих слов. – Я ужасно рассердилась из-за того, что мы его утратили.

– Когда вы это заметили? – спросила Лори.

– Только после того, как выставка закрылась, и до сих пор виню свою болезнь. Я отсутствовала несколько недель – точнее, больше месяца. Мононуклеоз – ужасная штука для всех, я уже не говорю о моем возрасте, да и время выдалось крайне неподходящее. Слава богу, я успела спланировать выставку, и почти вся работа была закончена. Я думала, что у меня просто сильная простуда, и попыталась переходить ее на ногах, но за два дня до открытия выставки проснулась и почувствовала себя так, словно на меня наехал огромный грузовик. А как только мой врач сказал, что у меня мононуклеоз, директор музея велел мне остаться дома.

Они не могли допустить, чтобы один смотритель музея заразил сотню спонсоров. Поэтому мне пришлось управлять оставшимися работами по скайпу. Мой несчастный персонал – я заставляла их бегать по галереям с «Айподами», сканируя каждый дюйм, чтобы я могла проверить все детали. Это была единственная выставка, которую я пропустила. Мне никак не удается найти повод, чтобы надеть свое поразительное платье – созданное в честь Мейми Эйзенхауэр, если вы можете в такое поверить. Очень ретро.

– Вы не заметили исчезновения браслета, когда вернулись после болезни? – спросила Лори.

– Да, браслет, – сказала Синтия, возвращаясь к теме разговора. – Так вот, к тому моменту, когда я вернулась в музей, прошли недели с тех пор, как я видела свою выставку. Каждый экспонат производил потрясающее впечатление, и я невероятно гордилась проделанной нами работой – мы хотели рассказать о том, что роль Первой леди США стала более значительной. Но, если честно, я только входила в курс дела и была бы более внимательна к деталям, если бы не пропустила столько времени. После того как выставка закрылась, я начала инвентаризацию, чтобы вернуть экспонаты владельцам. И, хоть убей, не могла найти проклятого браслета.