Мария Воронова - Сама виновата [litres]

День вдруг потускнел, пронзительная голубизна неба полиняла, и душу внезапно затопила серая, как цемент, тоска, даже во рту сделалось горько. Почему-то Семен понял, что почтальонша идет к нему.

Прямо в операционном белье он выбежал на крыльцо, накинув поверх тулуп.

Почтальонша молча протянула ему бланк телеграммы, и Семен взял, уже зная, что там написано. Мама умерла.

Отправив Кирилла гулять с Володей, Ирина бросилась мыть полы. Пусть она сама пока далека от идеала женской красоты, но хотя бы квартиру надо привести в идеальное состояние. Она взглянула на висящий за окном термометр. Минус семь, вполне подходящая погода для гуляния, может, она еще и пироги успеет поставить, пока никого нет.

Ирина прополоскала в ведре мешковину, тщательно выжала, согнулась и принялась дальше тереть пол. Хотелось сесть на корточки, но это неправильно. Настоящие женщины моют пол только в положении оленя, пьющего из колодца, а накрутить тряпку на швабру – вообще кощунство. Подобную халтуру могут себе позволить исключительно уборщицы в казенных учреждениях, а «для себя» только так – ручками, ручками.

«Хоть грамм сто сброшу», – вздохнула Ирина, стараясь не чувствовать боли в спине.

Был большой соблазн вместо уборки записаться в парикмахерскую и превратить схваченный аптечной резинкой хвост в нормальную прическу, дома накраситься, надеть красивое платье из тех немногих, которые еще налезают, и так встретить с прогулки мужа и сына. Только с этими валиками жира она сейчас выглядит в халатике просто плохо, а накрашенная и разряженная будет еще смешно и нелепо. Лучше подчеркнуть свои достоинства как матери семейства. Пусть я стала старая и страшная, но я родила тебе сына и веду твой дом, вот что сейчас важно, и ты, Кирилл, должен это ценить больше тонкой талии.

Ирина отвела волосы со лба. От руки шла неповторимая вонь старой дерюги.

Вчера Кириллу звонила какая-то девушка, пока его не было дома. Ирина подняла трубку и, зная, что спрашивать по телефону, кто это, дурной тон, сказала: «Кирилла еще нет, что ему передать?» Девушка ответила так же вежливо: «Спасибо, ничего, я позвоню позже», – и положила трубку.

На девяносто девять и девять десятых процента это совершенно ничего не значило, но Ирина, как ни старалась, не могла выкинуть странный звонок из головы. А хуже всего, не знала, что делать, говорить о нем Кириллу или лучше сделать вид, будто ничего не было.

Наверное, порядочнее сказать, но Ирина боялась, что не сможет произнести «Тебе звонила какая-то девушка» спокойно, без нотки истерики и подозрений, поэтому молчала. В конце концов, незнакомка не просила ее ничего передавать.

Не те проблемы, над которыми должна ломать голову счастливая мать семейства, но почему девушка не сказала, кто она? Сама Ирина, если звонила в семейный дом и попадала на жену, сразу представлялась и говорила, что ей нужно, а тут зачем-то секреты. Не хочешь – не отчитывайся, но имя свое назвать язык не отсохнет. Скажи, звонила Маша Иванова, и все. И муж пусть сам рапортует жене, что Маше Ивановой от него надо.

Ирина весь вечер была настороже, но телефон молчал. Может быть, случайность? Мимолетный каприз бывшей одноклассницы, которая, положив трубку, решила, что нет и не надо? Или сослуживица хотела узнать чей-то телефон… Господи, какие в горячем цеху сослуживицы? У нас хоть и равноправие, но все-таки женщин среди кузнецов пока еще ничтожно мало.

Может, случайная знакомая, а может, и нет. Не любовница еще, просто девушка, которая решила прощупать почву.

Ирина выпрямилась и поймала свое отражение в зеркальной дверце шкафа. Господи, какой ужас! Толстая, красная, потная бабища в линялом халате. Если сейчас вдруг Кирилл вернется раньше времени и увидит ее такой, его просто стошнит, и очень трудно будет порицать его за это.

Он женился, чтобы спать с интересной привлекательной женщиной, а она распустилась и лишила его такой возможности, так что нечего винить мужа в том, в чем виновата сама.

Ирина почувствовала на глазах злые едкие слезы. Это ей расплата, что была любовницей женатого мужчины и мечтала увести его из семьи. Вспомнить стыдно, как она тогда была готова поверить в бога, лишь бы только вымолить себе любовника в мужья. А чувства жены – что вы, о чем вы, чем хуже и больнее будет этой суке, тем лучше. Пусть знает, как зажимать чужое счастье!

Теперь пришло ее время быть постылой женой, которая всем мешает.

Плача, Ирина домыла пол, развесила тряпку на балконе, потом тщательно умылась, надела новый халатик и заплела волосы в косу-колосок. Стало не намного лучше, ну да ладно. Семья держится не на одной только привлекательности жены. У них с Кириллом общий ребенок, он усыновил Егора, и вообще надо помнить, что мужчины относятся к изменам совершенно иначе, чем женщины. Для женщины роман – это всегда надежда на общее будущее, а для мужчины – просто приятный момент. Когда изменяет мужчина, он чувствует примерно то же, что женщина, когда съест в гостях кусочек торта. Вроде бы нельзя, но если очень хочется, то можно, и, в конце концов, не каждый же день!