Анна Гале - Из архивов частного детектива Стейси Браун

– В том-то и дело, Стейси, дорогая. Значит, преступнику важно обставить убийство именно так, по театральному эффектно. Возможно, мы имеем дело с сумасшедшим, а, может быть, и нет. Вот это и надо выяснить в первую очередь. Поможешь мне? Полагаю, милой девушке будет проще, чем суровому представителю властей, уточнить у мирных граждан кое-какие подробности. Да и мне, скажу по чести, неудобно просить о любезности коллег из других департаментов: у них забот выше крыши, а людей не хватает.

– О чём разговор. Что я должна сделать?

– Не «ты», а «вы оба». Думаю, мистер Каннингем с удовольствием составит тебе компанию. Во-первых, наследник сэра Грея – хорошее прикрытие для доверительной беседы. Во-вторых, по-моему, вам обоим не помешает совершить небольшое путешествие и сменить обстановку. Я останусь тут и буду охранять поместье и кукол, следить за преступником: что-то мне подсказывает, что Доктор – не последняя жертва, – и выяснять то, что можно выяснить, не выезжая из Биттерберри.

***

Следующие несколько часов мисс Браун провела в музее, в обществе Бартоломью Каннингема. Вдали от места жутких преступлений наследник миллионов вёл себя вполне вменяемо и оказался приятным собеседником.

Решив, что очаровательной частному детективу необходим отдых, Бартоломью устроил Стейси экскурсию по музею. Мисс Браун никогда раньше не интересовалась этнологией и ритуалами «диких» племен, поэтому воспользовалась представившейся возможностью расширить кругозор.

Как выяснилось, пугающие маски африканских и австралийских колдунов были предназначены не для того, чтобы доводить до обморока соплеменников, а чтобы отпугивать злых духов, которые могли прийти незваными – за компанию с духами-хранителями – во время магического ритуала.

Стройные деревянные статуэтки чёрного дерева с по-модильяниевски тонкими талиями и непропорционально огромными головами воплощали идеал женской красоты и, в то же время, отражали мифологию «примитивных» племён, считавших голову вместилищем души человека. Оказывается, самым большим комплиментом в некоторых племенах было не «он – смелый воин, отрезавший члены у ста врагов и съевший сердца пятидесяти слонов» или «она – жена трёх сильных мужчин и мать десяти сыновей и семи дочерей», а «это – человек большой головы», что означало «имеющий широкую душу, добрый, отважный, благородный».

Воины североамериканского племени квакиутль, как выяснилось, были ещё круче, чем ацтеки, на фоне канадских «кузенов» выглядевшие просто безобидными кисками, точнее, ягуарами. Если ацтеки украшали себя ожерельями из ушей врагов, то квакиутланцы предпочитали подвешивать к поясу мумифицированные головы целиком.

Стейси была удивлена, услышав, что пугающий гаитянский культ вуду, ассоциировавшийся у обывателей, к которым девушка причисляла и себя, с поднятыми из могил зомби-убийцами, на самом деле был ориентирован на целительство – физических и душевных болезней. Кукол изготавливали не для причинения вреда недоброжелателям и, уж тем более, не для зомбирования покойников, а в лечебных целях.

С европейскими куклами (которых у Стейси после проведённой экскурсии язык бы не повернулся назвать «игрушками») было немного проще. Целый зал покойный лорд Грей отвёл королям, королевам, герцогам, рыцарям короля Артура; колдунам в мантиях аля Мерлин и очаровательным дамам в «беременных» платьях и высоких колпаках три фута высотой. Были здесь и юные пажи в ярких нарядных камзолах; и придворные модники – в ботинках с загнутыми носками или в нарядах, украшенных кружевами, изящно прикрывавшими отвороты ботфортов, и в белокурых париках, в которых когда-то давно бродили целые стада вшей; – и суровые санкюлоты, аплодирующие могучему палачу в маске, занёсшему топор над покорно склонённой головой прекрасной Марии-Антуанетты.

– На самом деле, никакого топора не было, – извиняющим тоном произнёс мистер Каннингем. – Уже была изобретена гильотина, так что казнь выглядела несколько иначе.

– Почему же художник, то есть мастер-кукольник, изобразил сценку именно так? Трудно поверить, что он был настолько невежественен.

– Мастер был немцем. И, конечно, на первом месте у него стояло не правдоподобное отображение исторической действительности, а идеологическая составляющая. Смотрите, соотечественники, и ужасайтесь! Если вы не примете срочных мер, не пойдёте войной на злодейскую Францию, такая же страшная судьба ждёт вас и ваших императора, императрицу, герцогов, герцогинь, а заодно и друзей, и близких, потому что дикие санкюлоты, поубивав всех у себя, примутся за соседей.