Виктор Кустов - По метеоусловиям Таймыра [сборник litres]

Над озером, шелестя крыльями, заходила новая пара уток.

А дальше Ладов стрелял, уже ни о чём не думая, лишь остро сожалея, когда не попадал…

Это была последняя и очень уставшая стая, но об этом они догадались гораздо позже, а тогда торопливо стреляли, опьянённые азартом…

– Ну что, доволен охотой? – спросил Солонецкий, собирая добычу. – Кто-то из нас фартовый. Скорей всего, не я… А может, всё-таки я?.. Нет, пожалуй, я, – сказал он, в упор глядя на Ладова. И добавил: – А гусь выживет. Если на крыло встал – не пропадёт.

Вездеход ждал их на просеке.

Солонецкий забросил рюкзаки, устроился на сиденье, толкнул дремлющего водителя в плечо.

– Горазд же ты спать, Расторгуев. Так всё проспишь…

– Не, не просплю, – возразил тот и рванул с места.

Двигатель надсадно ревел, вездеход бросало от одной обочины к другой. Ладов, крепко вцепившись в сиденье, ждал, когда эта дорога закончится. Солонецкий смотрел вперёд, не обращая внимания на тряску и думая о том, что пришла пора принимать решения. Он уже не сомневался, что Ладов приехал проверять не только анонимку, целью его командировки было нечто иное, о чём по каким-то причинам тот не захотел говорить.

Пора самому переходить в нападение, решил Солонецкий и, когда вездеход выехал на дорогу, ведущую в посёлок, бросил Расторгуеву:

– Ко мне домой.

Поднимая снежные вихри, вездеход проскочил к коттеджам, остановился возле дома начальника строительства.

Солонецкий спрыгнул, подхватил рюкзаки.

Неторопливо вылез разбитый Ладов.

– Может, у тебя на сегодня другие планы? – для приличия, поинтересовался Солонецкий, стягивая в прихожей сапоги.

– Не лицемерь, – сказал Ладов. – Или всё ещё обижаешься?.. Устал я зверски.

– Чего же обижаться, из обиды шубу не сошьёшь.

– Тем паче…

Ладов устало опустился в кресло, закрыл глаза.

«Неужели Солонецкий догадывается? – думал он. – И вправе ли он сообщить о другой, главной цели командировки? Вверху вдруг усомнились в нужности строительства здесь, за полярным кругом, и он, Ладов, должен был внести ясность, на месте оценив состояние дел. Начальник главка, напутствуя Ладова, сказал о том, надо ли ставить Солонецкого в известность или нет, неопределённо. Но добавил, что утечка информации о возможной консервации стройки нежелательна… Хотя, с другой стороны, Солонецкий всё же начальник строительства… Вот и решай…»

Солонецкий вытряхнул из рюкзака уток, оценивающе окинул их взглядом.

– Вдвоём не справимся? – вопросительно произнёс он.

Ладов усмехнулся, потому что понял: тот давно уже всё решил и лишь предлагает ему принять участие в собственной инсценировке.

– Не справимся, – согласился он и пошёл в ванную.

Солонецкий набрал номер Турова.

– Сергей, твоя помощь нужна.

– Что стряслось? – заволновался тот.

– Полдюжины уток. Гость мой, сам знаешь, перья выдёргивать не умеет. Зайди к Кузьмину по дороге и Илью Герасимовича прихвати. Скажи, что у меня день ангела…

– А серьёзно?

– Могу я себе позволить быть несерьёзным?

– Хорошо, – после паузы сказал Туров.

– Дай что-нибудь надеть, – выходя из ванной, попросил Ладов.

Облачившись в большие для него брюки и рубашку Солонецкого, он принялся чистить ружья, а Солонецкий пошёл на кухню ощипывать уток.

…Туров пришёл минут через пятнадцать.

Кузьмин и Костюков обещали подойти позже.

Вдвоём быстро управились с утками, и через полчаса по кухне поплыл терпкий аромат.

Ладов предложил Турову, пока готовится ужин, сыграть партию в шахматы.

Солонецкий наконец-то забрался в ванну.

Кузьмин и Костюков появились в разгар шахматного сражения.

Туров выигрывал, и Ладов, поздоровавшись, шутливо пожаловался:

– Никакого уважения к начальству. Обыгрывает меня подчинённый…

Кузьмин промолчал, а Костюков, хмыкнув, съязвил:

– Привыкли, Александр Иванович, выигрывать…

– Привык, – согласился Ладов.

Прерванную игру продолжили.

Кузьмин отошёл к книжному шкафу, игра его не интересовала.

– А вот что я сделаю… – Ладов предпринял контратаку, искоса наблюдая за главным инженером. – А вы, Геннадий Макарович, в шахматы играете? – спросил он.

– Играл, – неохотно отозвался тот.

– Победа за вами, Александр Иванович, – уверенно произнёс Костюков, вкладывая в эту фразу, как показалось Ладову, нечто большее, чем итог шахматной партии.

– А главный инженер как считает?

– Я плохо играл в шахматы.