Татьяна Полякова - Детектив весеннего настроения [сборник litres]

– Мы жили спокойно, пока не появился ты. Последнее ЧП произошло осенью прошлого года. Когда Павлик притащил в дом лисенка, а он покусал Фатиму. Мы возили ее в клинику, делали уколы от бешенства… Потом ловили лисенка и палили по нему из пистолета, заряженного снотворным. Но он все равно от нас скрылся. И мы долго не могли забыть об этом происшествии… Ты понимаешь намек?

– Я никого не убивал! – настаивал на своем Саид.

– А возможно, не помнишь об этом. Ты не лунатик? Андрей рассказал мне, что видел тебя у бассейна в ту ночь, когда погиб Павлик. Тогда ты был пьян… Вроде бы. Но мы и бутылки не прикончили. С чего бы тебе больше суток пребывать в состоянии овоща?

– Я неделю нормально не ел и не спал, – резонно заметил Саид. – Так что отключился я бы и без алкоголя.

– Ладно, давай завтра обо всем этом поговорим. Пошли.

– Нет, я остаюсь.

– Мася, ты дурак? – приблизил свое лицо к лицу брата Святослав.

– Побег – признак вины, – объяснил тот. – А я хочу доказать всем, но особенно тебе, что на моих руках нет крови.

– Да? А это что? – и, больно схватив Саида за запястье, рванул его кисть вверх. Пальцы оказались испачканными чем-то бурым.

Саид в ужасе смотрел на них, пока Святослав не начал его тормошить.

– Двигай, двигай, братец. Реально упустим момент. И тогда уже ничего нельзя будет исправить.

– Если ты думаешь, что я монстр… Почему мне помогаешь?

– Нет, я это допускаю. Я же не знаю тебя. Ты свалился как снег на голову, и я до сих пор осмысливаю факт, что у меня есть брат. – Он взял Саида за руку и потащил к лестнице. – Ты как будто не злой. И если что-то творишь, то не по своей воле.

– А по чьей?

– Ну, не знаю… Голоса? Не слышишь их? Знаков каких-то не видишь? Мася был странным ребенком. Родителям хотелось думать, что он особенный. Поэтому они и называли его Маленьким Буддой. Но я всегда подозревал, что он с отклонениями. И если бы он, то есть ты, остался в нашей семье, его рано или поздно отвели бы к психиатру. Но тебя увезла Чини в дикие края.

– Я жил в цивилизованном обществе.

– Да-да. В нем самом, – покивал Святослав.

Они спустились. Святослав достал из холодильника бутылку воды и сунул ее брату.

– По дороге пить захочется, а тебе лучше держаться на расстоянии от трассы.

– Но что дальше, Святослав? – Саид встал к раковине и принялся мыть руки. Бурые пятна с кожи отмывались с трудом. – Что ждет меня в будущем, если твои предположения верны?

– Райское место вдали от цивилизации. Я не дам засадить своего брата за решетку. Но и оставаться полноценным членом общества ему не позволю.

– А если не верны?

– Я оплачу твою учебу в пединституте и в любом другом вузе… Отдам квартиру, куплю еще одну. Откормлю тебя, наконец… – с этими словами Святослав порывисто подался вперед и крепко обнял Саида. – Только сейчас я понял, как я рад тому, что ты опять есть у меня…

– Ты не представляешь, как мне радостно это слышать, – расчувствовался Саид.

Но брат не собирался затягивать сентиментальную сцену:

– А теперь отвали, я буду звонить на КПП.

Он набрал нужный номер и вызвал Олега в дом. После этого указал брату направление, в котором двигаться, а сам побежал к особняку.

Саид замешкался. Он не мог уйти, не оставив Оле весточки. В итоге обломил ветку вишни, покрытую белым цветом, отнес к окну и только потом помчался к калитке.

Оля проснулась от стука в дверь. Колотили так, будто по голове… Сковородкой!

Вскочив, она бросилась открывать.

На пороге стояла Оксана. Растрепанная, полуодетая, с глазами на пол-лица.

– Фатиму убили, – выкрикнула она.

– Как? Когда? Кто? – Оля не до конца проснулась и плохо соображала.

– Ночью. В джакузи на улице плавала, как Павлик. А кто ее порешил, яснее дня. Среднеазиатский кузнечик. Кто ж еще? – Оля дернулась, и Оксана схватила ее за руку. – Пойди сообщи полиции, что он тут. Наряд приехал только что…

– Сама не можешь?

– Святослав уволит меня, если узнает, что я заложила его брата.

– И меня.

– Ты гражданка России с высшим образованием… Другую работу найдешь.

– Да отпусти ты меня, – разозлилась Оля и вырвала руку. Она была в ночной рубашке, той самой, прозрачной, в которой нельзя на люди показываться. – Дай умыться, одеться.

– Ой, умыться, одеться, – всполошилась Оксана. – Бегаю тут как распустеха, – и пулей метнулась к двери, ведущей в ее комнату. Оля же затворила свою.

Пока одевалась, проигрывала в памяти услышанное.