Фрауке Шойнеманн - Секрет еловых писем

– Точно! – подтвердила Паули. – Это был абсолютно мировой класс, я невероятно горжусь тобой. И уверена, что Леония страшно разозлилась, когда услышала, как ты поешь. – Она хихикнула. – Такого еще с нашей Леонией не бывало – чтобы на сцене стояли не она и ее подружки, а кто-то другой. Короче, Кира, ты все сделала правильно! Молодец!

– Спасибо, ребята! Я так рада! А то я боялась, что вам будет за меня стыдно.

Том и Паули дружно запротестовали.

– Нет, ни в коем случае! – громко воскликнул Том. – Что касается меня, то я мечтаю, чтобы Эмилия болела подольше.

Кира поморщилась:

– Ну, нехорошо так говорить. Конечно, я рада, что могу теперь спеть партию Кота в сапогах, – но разве можно ради этого желать кому-то зла?

– Ой, да пусть она еще чуточку поболеет, – беззаботно возразила Паули. – Сейчас все равно начались выходные, а в понедельник и вторник ей наверняка захочется еще поберечься. А если у нее в самом деле коварный летний грипп или что-нибудь в этом роде, она наверняка проболеет еще несколько дней. И репетиции продолжатся без нее. Что ж, будем считать, что ей не повезло.

– Нет-нет, я считаю, что это слишком сурово, – заспорила с ней Кира. – Когда она поправится, я просто вернусь в хор. Теперь Фернандес и Хейнсон знают, что я могу петь. У меня наверняка появится какая-нибудь другая возможность. Надо только немножко потерпеть.

Ах, милая моя девочка! Такая взрослая и рассудительная! По мне, так пусть эта тупая Эмилия катится туда, где раки зимуют. Или перец растет.

В этот момент у меня снова стало покалывать в кончике хвоста. Святые сардины в масле! Беру свои слова насчет перца назад! Еще не хватало, чтобы Эмилия из-за меня оказалась на краю света!

Больше всего мне нравятся выходные дни. Вы спросите: почему? Очень просто: если тебе повезло и у тебя нормальные хозяева, то по выходным они превращаются из разумных существ в живых людей. А мне, коту, от этого сплошная выгода: меня ужасно раздражает, что мои двуногие в обычные, будничные дни планируют все до секунды. У них никогда не найдется и пяти минут, чтобы просто поваляться на диване или бессмысленно посмотреть в окно. Нет! Вместо этого – сроки, сроки, сроки, сроки! Некогда, некогда, некогда, некогда! Ужас, да и только!

К счастью, по выходным все меняется. Вернер позволяет себе расслабиться, долго спит и проводит много времени на моем диване. Ну хорошо – на своем диване. С газетой и чашкой кофе, которую он регулярно наполняет. А я часто лежу рядом с ним, дремлю и просто наблюдаю, как он читает. Совершенно бездумно – но это-то и замечательно. Наконец можно делать то, что не имеет никакого смысла. Просто потому, что это доставляет тебе удовольствие. Чудесно!

Поэтому я радовался, что сегодня наконец-то наступили выходные дни. Я лежал в своей корзинке в коридоре и с блаженством крутился с боку на бок. На прошедшей неделе мне, к моему огорчению, приходилось рано вставать из-за театрального проекта, и теперь я наконец-то мог хорошенько выспаться. Муррр, муррр, как мне нравится, когда я могу еще немножко подремать в полумраке и… ЧТО ТАКОЕ?! Кто-то включил свет в коридоре. КАК НЕУЮТНО! Эй? В чем дело?!

– Так, Уинстон, ну-ка вставай! – Передо мной стояла Анна, и вид у нее был весьма решительный. Брррр, мне был знаком этот взгляд, и он мне не нравился! Потому что он означал, что она доведет задуманное до конца и ее никто и ничто не остановит. А уж тем более такой маленький кот вроде меня!

Она потрясла мою корзинку. Я притворился мертвым.

– Уинстон, мне нужно тут все пропылесосить. Так что вставай, твоя корзинка мне мешает. Через четыре часа на главный вокзал приедет бабушка, поэтому у нас все должно сверкать чистотой. Она очень строгая.

Бабу… кто?… Я ничего не понял. Но по-прежнему не шевелился. Если Анне нужно, пускай тогда вынесет меня вместе с корзинкой. А сам я и лапой не пошевелю в этот священный для меня выходной день! Ведь должен же я отдохнуть после всех стрессов, которые испытал на репетициях! Да-да, стрессов!

Раз – и Анна подняла с пола мою корзинку. Вместе с ее содержимым, то есть со мной. Эй, не так грубо! Я громко мяукнул.

– Ах, Уинстон, не притворяйся. Уже семь часов, пора вставать даже такому избалованному коту, как ты. – Она отнесла меня на кухню и довольно жестко поставила корзинку на пол. Ауа! Я не избалованный! Просто я люблю, когда обо мне заботятся, и не люблю, когда меня ни свет ни заря вытаскивают из моей постели, хотя еще можно спать да спать. Одним прыжком я выскочил из корзинки и промчался мимо Анны. Я знал, кто приютит и пожалеет бедного кота: та, которая, во-первых, тоже любит поспать в выходные дни, а во-вторых, гарантированно пустит меня к себе в постель, чтобы я мог еще подремать…