Джон Гришэм - Расплата

– Что привело вас в Вашингтон?

– Помог сестре устроиться. Она приехала поработать на лето. А вас?

– Навещала своего жениха. Он трудится в сенатском комитете.

Какой удар – идиллии конец! Джоэл надеялся, что не нахмурился и не сморщился так, будто готов расплакаться. А сохранил прежнее выражение лица, в чем, правда, сомневался.

– Здорово, – сумел выговорить он. – Когда знаменательный день?

– Мы еще не думали. После того, как я окончу университет. Спешить некуда.

Совместное будущее исключалось, и они стали обсуждать планы на лето, учебу в университете и чем хотят заняться после получения диплома. Какой бы красивой ни была его соседка, Джоэл потерял к ней интерес и вскоре уснул.

Прошло три месяца, от Рамболда по делу не было вестей, и Берч Дэнлоп решил кое-что предпринять. Его действия никак не могли повлиять на ситуацию, но имели целью хотя бы побеспокоить председателя суда. В начале сентября он отправил прошение в Верховный суд штата, чтобы тот обязал Рамболда в течение тридцати дней издать постановление по делу. Ни в одном своде правил подобная петиция не только не разрешалась, но даже не упоминалась, и Дэнлоп прекрасно это знал. Однако он в ней отметил, что Рамболд проявляет пристрастие, и настаивал на том, чтобы судья взял самоотвод. Адвокат привел факты, отметил, что заседание длилось всего несколько часов, дело ясное и простое. И подытожил документ словами: «Список дел в двадцать втором округе невелик. Даже беглый просмотр подтверждает факт, что загрузка у председателя суда небольшая. Непостижимо, почему такой мудрый, уважаемый и опытный юрист, как Эббот Рамболд, не издал постановление в течение нескольких дней. Проволочка в три месяца – это неуважение к судящимся сторонам. Затянувшееся правосудие равносильно его отсутствию».

Джон Уилбэнкс порадовался дерзости оппонента и решил, что его план прекрасно работает. Верховный суд обойдется без комментариев, но будет предупрежден, что в данном деле что-то есть, вероятно, какие-нибудь местные нюансы. Уилбэнкс написал ответ на одной странице, в котором указал, что процессуальные нормы не допускают подобных петиций и не разрешают адвокатам устанавливать собственные правила.

Верховный суд не удостоил петицию ответом.

Через месяц, ничего не дождавшись от Рамболда, Дэнлоп повторил попытку. В ответе Уилбэнкса содержалось замечание, что легкомысленные петиции оппонента ведут к неоправданным расходам сторон на оплату адвокатов. Дэнлоп огрызнулся. Уилбэнкс опять дал отпор. Их возня не привлекла внимания Верховного суда. Рамболд продолжал пребывать в дреме.

Последнее занятие Джоэла в среду заканчивалось в час, и он взял в привычку ездить домой на ленч. Каждый раз Мариэтта готовила что-нибудь вкусное, и они с тетей Флорри ели на задней веранде под крики птиц. Кроме птичника, Флорри владела хлопковыми полями, где, как только похолодает, начнется уборка урожая. Они вели одни и те же разговоры: о Стелле, о Лизе, об университете, но никогда не касались судебных исков. Перспектива потери земли ими не обсуждалась.

После продолжительного ленча Джоэл остановился около дома Ниневы и Эймоса выяснить, как у них дела, и убедился, что ничто не изменилось – все по-прежнему. Он, как правило, встречался с Бафордом, чтобы поговорить об урожае. Часто в городе, когда Джоэл парковался на площади и шел на несколько часов в контору Уилбэнксов, Джон и Рассел поручали ему в свободное от занятий в университете время изучать дела и составлять их краткое изложение. Ближе к вечеру они выпивали виски на веранде. Потом он складывал папки и возвращался в Оксфорд.

После пары попыток Джоэл понял, что не может ночевать в своем доме. Слишком в нем было тихо, одиноко и тоскливо. Слишком много семейных фотографий в лучшие времена, служивших напоминанием того, что происходит сейчас. В кабинете на стене рядом со столом большой снимок отца в день выпуска из Уэст-Пойнта. Джоэлу он всегда нравился. А теперь так надрывал душу, что он не мог на него смотреть.

Они говорили со Стеллой, не сложить ли в коробки и не убрать ли в кладовую все снимки, книги и медали, но не собрались с духом. К тому же Лиза могла вернуться домой, и эти вещи будут для нее дорогими воспоминаниями.

Их милый дом оставался мрачным и безлюдным. Только Нинева заходила вытереть пыль и что-нибудь сделать по минимуму.

Каждый раз, попав на ферму, Джоэл стремился побыстрее уехать. Жизнь в родном доме не могла быть прежней. Отец умер, будущее матери неопределенно. Стелла стремится к яркой жизни на севере, подальше от округа Форд. Братья Уилбэнксы намекали, что после окончания университета Джоэл может рассчитывать на работу в их конторе, но это было невозможно. В Клэнтоне он навсегда останется сыном человека, которого казнили на электрическом стуле в зале суда.