Елена Арсеньева - Любовные детективные истории [litres]

– Погоди… – вдруг догадалась я. – Это ведь Аврора тебе помогала? Девушка, которая приносила конверты, это Аврора?

– Да. Она как-то сразу согласилась, когда я ее матери рассказывал, что хочу сделать предложение любимой женщине. И идея не вести тебя сразу сюда, а показать еще пару волшебных мест, тоже принадлежит ей. Она ведь на экскурсовода учится.

– То-то я думаю, почему она так на меня странно смотрела. А она все знала. Да и про бистро тоже подсказала, у меня просто времени уже не было расспрашивать, я опоздать боялась.

– Но тебе понравилось, скажи?

– Очень. Правда, когда ты пропал, я испугалась, – призналась я. – Оказывается, я не готова жить без тебя.

– А тебе и не придется. Мы поженимся и всю жизнь проведем вместе.

До самой ночи мы гуляли по Питеру, не замечая ни мокрого снега, ни ветра, ни очень быстро опустившихся на город сумерек.

Мы были счастливы тем, что наконец-то вдвоем, что держимся за руки. Я то и дело поглядывала на поблескивавшее на пальце кольцо и ловила себя на том, что это не так страшно, как казалось мне раньше. И была благодарна Олегу за то, что он сделал мне предложение таким романтичным и необычным способом – открыв тайны Санкт-Петербурга, который, определенно, теперь станет моим любимым местом на земле.

Мы целовались на Аничковом мосту, а сверху на нас наверняка смотрел святой Валентин и радовался тому, что соединил еще одну пару.

Надеюсь, на всю жизнь.

Какие они все были хорошенькие, какие славные! От их чистоты и свежести, ему казалось, в их громадном офисе слегка по-снежному поскрипывает и временами обдает ароматом легкого морозца. А когда они принимались вскакивать со своих мест, суетиться, смеяться, спешить, то будто кто огромную коробку снежинок с силой встряхивал, так по-волшебному искрило.

Каждую он любил, потому что каждая была его детищем. И то, что поначалу было признано чудачеством с его стороны, вдруг потом сочли гениальным.

– Да как вам в голову могло такое прийти: принимать на работу одних блондинок? – верещала поначалу финансовый директор их фирмы. – Нас сочтут по меньшей мере странными.

– А по большей?

Он поглядывал на нее глазами сытого уставшего кота, не желающего спорить и ругаться с глупой старой мышью, но для себя он все давно решил.

– А по большей, нас сочтут сексуально озабоченными! – Ее невыразительные глаза сделались квадратными. – Ни для кого не секрет, что блондинки…

– Нравятся мужчинам. Мужчины наши основные клиенты, а ради клиента я готов на все. – Он осторожно опустил громоздкую ладонь на свой стол, давая понять, что разговор окончен.

Он, собственно, и не начинался, разговор этот. То, что Мария Павловна фыркала, это было нормально. Она все время фыркала, он ей это позволял. Почему? Потому что работник она хороший, а главное – человек очень честный. И если первое еще за людьми водилось, то второе вдруг сделалось в громадном дефиците.

Она фыркала, ворчала, скептически осматривала каждую девочку, принимаемую им на работу. Долго к ним приглядывалась, пыталась даже придираться. А потом сдалась. И хотя снова с ворчанием и фырканьем, но не смогла со временем не признать его правоты в кадровых вопросах.

– Да… В этом определенно что-то есть.

– Вот видите, Марь Пална, а что я вам говорил? Главное, клиент доволен! И возвращается к нам снова и снова. А девочки умненькие, славненькие, как… как снежинки.

– Ну, будет, будет вам их захваливать, Игорь Васильевич, – недовольно морщилась Мария Павловна, сама напоминающая огромный ноздреватый мартовский сугроб. – Вы их так захвалите, они и вовсе работать перестанут…

Но девочки старались, работали и пока не подводили.

Правда, с последней, кажется, вышла осечка.

Вспомнив о Лидочке, Игорь поморщился. Неужели он проглядел? Что в ней оказалось не так? Почему столько осечек случилось за последние два месяца в ее работе?

Вызвал к себе, начал осторожно с ней говорить. Видит бог, он очень тщательно подбирал слова и выражения, чтобы не обидеть раньше времени, а она вдруг расплакалась.

– Игорь Васильевич, я ума не приложу, почему все так?! – сморщив лицо смешной гримаской, печалилась Лидочка. – Я точно помню, что сделала этот заказ и отнесла в механический.

– Кому?

– Я не знаю, как зовут этого человека, но он мне даже расписался в реестре!

Подпись и в самом деле имелась, но весьма неразборчивая. Понять, кто ее поставил, не представлялось никакой возможности. Опрашивать надежных ребят, работающих на него давно, Игорь не стал. Обижать людей без причины он не любил. Вот и Лидочку пожалел. Не увольнять же ее через два месяца после приема на работу. Она должна была либо как-то реализоваться, либо надо окончательно поставить на ней крест.