Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

— Господин Агеенко? Детектив Алекс Акимов, охранное агентство «Страж». Извините за беспокойство, я занимаюсь разработкой Кирилла Матвеева, о котором вы должны быть наслышаны.

Собеседник сопит. Наслышан. Наконец, с неудовольствием прилетает:

— Что еще натворил этот подонок?

Вот как. Любопытно.

— А что он натворил до того? — мгновенно интересуется Алекс.

— Мало ли.

Не очень разговорчивый субъект. Или тема неприятна. Лучше говорить, глядя в глаза.

— Мы можем встретиться? — просит Алекс.

— Давайте. Как у всех нормальных людей у меня сегодня выходной.

- - — -

Потрескивают на морозе бенгальские огни утренних троллейбусов. Отфыркиваясь снежными брызгами, любимое полноприводное чудо Алекса причаливает к нужному адресу. И как он раньше жил без машины?

Подъезд, домофон, лифт. Агеенко встретил в дверях.

— Анатолий?

— Алекс?

Краткое рукопожатие до легкого хруста, словно выяснение, кто главнее. Убедившись, что противник сдаваться не собирается, они улыбаются друг другу. Дверь перед гостем распахивается сильнее.

У Анатолия неуютно. Чувствуется, что в доме нет женщины. Постоянной. Или желающей чувствовать себя хозяйкой.

Агеенко откидывает с кресла спортивные штаны, предлагает сесть, а сам, сложив руки на груди, располагается напротив:

— Интересуетесь Кириллом?

— Очень. — Искренность в глазах. — И его будущей женой. Извините, если напоминаю о неприятном.

— Да ладно, какое там. — Агеенко устало машет рукой. — Хотя… не без этого.

— Почему вы с Аленой разошлись? Из-за него?

— Как посмотреть. Честно говоря, все было предопределено задолго до Кирилла.

Взглядом Алекс просит расшифровать.

Анатолий опускает кисти на подлокотники. Вылитый царь на троне. Только без царства.

— Я по жизни человек не семейный. Не потому, что не могу, а не хочу. Не требую от других большего, чем могут дать, и не выношу, когда этого требуют от меня. Нет ничего лучше свободных отношений. Сейчас мне хорошо, у меня все так, как нужно. — Агеенко вспоминает, что спрашивали не о нем. — С Аленой в этом плане тоже все было в порядке.

Алекс внимательно слушает.

— Мы с Аленой не мешали друг другу жить, — продолжается исповедь. — Судьба свела нас, когда мне нужна была нежность, ей — сила, помощь и защита. Это именно то основание, те три кита, на которых строились наши отношения. Не больше. Плюс разница в возрасте — мне глубоко за сорок. Почти в два раза. Я понимал, что это не могло длиться долго. Каждый дал другому что мог.

— И тут появляется Кирилл… — подгоняет Алекс, — молодой, интересный…

Пыл рассказчика, только что пошедший на убыль, снова взлетает:

— Нет.

— Что — нет?

Недоумение гостя льстит рассказчику как оратору.

— Кирилл потом. — Ухмылка против поднятых бровей. — Сначала Аленка связалась с Вовкой, а он мой ровесник.

- - — -

Любовь — культурная надстройка на половом инстинкте, направленном на существование и размножение вида. Да, именно так — если ты ученый сухарь. Потому что любовь — это нечто, что чувствуешь, но объяснить не можешь.

Ох, как чувствуешь…

Чертовы домофоны. Чтоб их, в бога душу мать в пекло через задницу, и много других случайно вырвавшихся нехороших слов. Кирилл гордится великим и могучим, но сейчас хочет орать обыденным обидным.

Открывать подъездную дверь никто не желает.

— Пожалуйста! — умоляет он. — Это срочно!

Смилостивилась одна старушка с самого верхнего, долгие ей лета. Щелчок запора слышен и снаружи. Зуммер. Кирилл ныряет внутрь.

Пусть сначала пятый. На нужную сторону выходят две квартиры. Кирилл начинает с ближней.

Сердце выпрыгивает. Дзинь-дзинь! Тишина. Еще раз: дзинь-дзинь! То же самое. Вот тебе и суббота.

Он перелетает к другой двери. Здесь ждет удача.

— Простите… — он склоняется к образовавшейся щели. — Вчера кто-то снял на телефон машину у соседнего подъезда. Не подскажете…

— Нет. — С резким стуком щель схлопывается.

Нервы. Кулаки побелели. Костяшки пальцев хотят наружу.

Ноги несут вверх.

Шестой, справа. Кнопка, пиликанье, шаги.

— Скажите…

— Вы кто?

— Сосед из другого подъезда. Можно один вопрос?

— Если быстро.

— Вчера…

— Вчера нас не было дома. Извините.

Слева. «Дрррр», — словно не звонок, а магазинная сигнализация. Зато хорошо слышно. Затемнение в глазке — кто-то смотрит и не спешит отворять.

«Дррр», — еще раз.

— Откройте, пожалуйста. — Кирилл дрожит от нетерпения. — Я не уйду, пока не поговорю. Всего один вопрос…