Геннадий Дмитриев - Погашенная луна

— Что же изменит мировая революция? Ведь большевики хотят создать блага для всех?

— Большевики извратили марксизм, после мировой революции благ для всех не будет. Все блага по-прежнему будет иметь элита, но она станет незаметной, немногочисленной. А большевики, под руководством Сталина, хотят, чтобы блага были доступны всем, а так быть не может, и так не будет. Мы уничтожим русский социализм.

— Лично я скептически отношусь к мировой революции. Но, как говорил Петр Николаевич Врангель: «Хоть с чёртом, лишь бы против большевиков».

Вадим Сергеевич докурил папиросу, выбросил её в урну, стоявшую рядом со скамейкой, и вновь посмотрел на реку — дым от буксира никак не мог рассеяться, он стелился над самой водой, принимая причудливые очертания. И он подумал, что и он сам, и Докутович, и всё белогвардейское подполье — всего лишь дым той, былой России, сгоревшей в пламени гражданской войны. Герман уловил его взгляд:

— Совсем ветра нет, вот и дым никак не развеется. Да, нет у Вас повода любить большевиков, остаётся — выполнять наши задания. Тут, я думаю, интересы у нас совпадают. Только это не должно выглядеть террористическим актом, это должно быть либо бытовое убийство, либо несчастный случай. У Вас есть кому поручить исполнение?

— Да, у меня есть люди, готовые действовать.

— Вот и хорошо, если возникнут проблемы с организацией, обратитесь ко мне.

— Каким образом?

— Отправьте открытку по этому адресу, — Герман показал адрес, написанный на листе бумаги. — Запомнили?

— Запомнил. Какой текст?

— Любой, не имеет значение, какой-нибудь пустяковый повод, поздравление с праздником, с днем рождения. После этого, ждите меня здесь, в семнадцать часов, каждый день.

— До встречи, господин Бауэр.

— До встречи, товарищ Макаров.

Вадим Сергеевич поднялся, и медленно побрёл по набережной, домой идти не хотелось. Он вновь присел на скамейку и закурил. Настроение было подавленное, как разведчик он проиграл. Он был лишь пешкой в той игре, которую вёл Хаусдорф. Все его действия были просчитаны заранее, его вынудили стать на сторону тех сил, что вели борьбу против России. Против большевистской России, но ведь другой России не было, и уже не будет. И выбора у него тоже не было, точнее, выбор был: или против большевиков, но с теми, кто жаждет стереть имя «Россия» с карты мира, или против них, за Россию, но с большевиками. Нет, стать на сторону большевиков он не может, стало быть, и выбора нет.

Он докурил, выбросил в урну окурок, поднялся, и отправился на Тверской бульвар, к Докутовичу. Несколько раз прошёл он мимо дома, проверяя, нет наблюдения, но ничего подозрительного не заметил. Он подошёл к двери, постучал. Дверь открыл хозяин, ничуть не удивившись его появлению, кратко сказал: «Проходите». Вадим Сергеевич вошёл. В комнате было накурено.

— Гости только что разошлись, — пояснил Докутович, — люди хотят действовать, есть всё: оружие, взрывчатка, а приходится сидеть и ждать, с трудом удерживаю их от активных действий.

— А что такое дисциплина, Ваши люди понимают? Никакой самодеятельности! Есть такие, на которых можно положиться?

— Есть.

— Тогда слушайте. Задание очень серьёзное, ответственное. Потребуется ликвидировать некоторых важных персон.

— Кто же эти персоны?

— Фрунзе и Котовский.

— Ого! — Докутович удивился. — Наконец-то настоящее дело!

— У Вас найдутся серьёзные люди, готовые выполнить это задание? Котовский сейчас в Одессе, но Фрунзе назначил его своим заместителем, и вызывает в Москву. С Котовским нужно всё решить в Одессе, у Вас там есть люди?

— Да, в Одессе есть люди, я передам им задание, отправлю туда своего порученца.

— Нет. Поедете сами. Вопрос слишком серьёзный. И учтите, никаких записей не вести, всё передать только на словах. И главное, никаких героических эпизодов, всё должно выглядеть, как несчастный случай, убийство по неосторожности, либо ссора на бытовой почве.

— Всё сделаем, как надо.

— Надеюсь, Вы понимаете серьёзность дела? Идет очень крупная игра, и промахов нам не простят. Теперь насчет Фрунзе, он ездит на автомобиле, один, безо всякой охраны, иногда с водителем, а чаще сам за рулем. Ездит лихо. Сможете имитировать автомобильную аварию?

— Сможем. Есть и автотранспорт, и соответствующие люди.

— Тогда действуйте. Всё.

Вадим Сергеевич вышел на улицу. Душно, совсем душно, хоть и сумерки уже наступили, и тяжёлая, темно-красная луна поднималась над потемневшими крышами домов, воздуха не хватало, стало трудно дышать, негнущимися пальцами он расстегнул воротник гимнастёрки.