Милдред Эбботт - Корги-детектив - коварные игрушки

Он снова оживился. Никогда бы не подумала, что могут быть такие быстрые перемены настроения.

– Но вы можете прийти ко мне домой. Там много места для их игр.

О господи, вот тебе и рождественское чудо. Одна из собак врезалась в Ватсона, он взвизгнул, а затем зарычал. Обычно, играя с другими корги, он делал так намного позже. Идеальное оправдание.

– Поли, извини. Как сам видишь, Ватсон не очень любит все эти развлечения. Обычно он просто ест и спит и осуждающе смотрит на других собак и проходящих мимо людей. У него такой характер.

Поли на мгновение омрачился:

– Ну, ты можешь прийти на ужин.

Должно быть, по моим губам он увидел готовящийся ответ, поэтому тут же продолжил:

– Конечно, ты можешь прийти вместе с Ватсоном. Я могу запереть Флотсама и Джетсама в спальне. Они не помешают.

Ужин? Именно поэтому нужно было все прекратить еще в самом начале, даже если бы потом я чувствовала себя виноватой. Я потянулась, чтобы взять его за руку, но вдруг осознала, что делаю, и положила руку на колени, придерживая поводок Ватсона.

– Поли. Это очень мило, и ты очень… Это очень мило. Но я хочу сразу все прояснить. Мне не нужны свидания или отношения. Я полностью погружена в открытие бизнеса. Извини.

– Нет, нет, нет! – Поли замахал руками, из-за чего поводки Флотсама и Джетсама затряслись, а собаки непонимающе залаяли. – Я не говорю про свидание. Господи, да я знаю, что ты для меня недосягаема. К тому же я слышал, что за тобой ухаживает сержант Векслер. И конечно, я видел тебя позавчера с тем парнем, смотрителем парка, возле магазина Карла и Анны. Так что я точно не буду мешать.

Он обрушил на меня сразу так много информации, что я снова потеряла дар речи. Он видел меня с Лео? И даже до Поли Мерца дошли слухи обо мне с Брэнсоне? В этот раз я потянулась и положила свою ладонь на его, несмотря на мои инстинкты, которые подсказывали мне не делать этого.

– Поли, не говори ерунду. С чего ты взял, что я для тебя недосягаема?

Я убрала руку. Он усмехнулся, но не саркастично:

– Ой, пожалуйста, Фред. Ты настолько далека для меня, что это просто смешно. Но я правда не звал тебя на свидание. Я знаю, что мне нельзя заводить друзей, но мне просто… одиноко. Клянусь тебе, дело только в этом.

Я поверила ему. Он и правда выглядел одиноким и грустным. И кажется, он страдал. Некоторые его слова отозвались во мне и показались странными.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что тебе нельзя заводить друзей? Что это за правило такое?

Он выпучил глаза:

– О, я не совсем это имел в виду. Ничего. Я просто хотел сказать…

Могу поклясться, он подбирал слова, искал оправдание.

– Ну, я не подхожу для многих компаний. У меня желтые зубы. От меня часто пахнет рыбой, потому что я чищу аквариумы. Когда я нервничаю, я моментально потею, даже когда на улице мороз, и иногда у меня течет кровь из носа.

У наших ног раздались рычание и щелк зубов. Я подумала, что это Ватсон, и хотела наклониться, чтобы увести его в безопасное место, но это были Флотсам и Джетсам, они играли вдвоем, видимо, окончательно бросив затею пытаться развеселить Ватсона.

Какое облегчение.

Я повернулась к Поли и снова накрыла его ладонь своей:

– Поли… Никогда не замечала, что ты сильно потеешь, и ни разу не видела, как у тебя идет кровь носом.

Как только слова слетели с моих губ, я поняла, что прокомментировала не то, что надо было. Надо было сказать, что зубы у него совсем не желтые и от него не пахнет аквариумом, но было уже слишком поздно. К тому же он видел себя в зеркале. На самом деле, зубы у него и правда желтоваты.

Но все равно он улыбнулся, словно я сказала ему самый прекрасный комплимент.

Несмотря на то что он и правда не умел держать себя в обществе, я не могла понять его слова по поводу дружбы. Он что-то скрывал. Но я не давила.

Я снова проверила, как там Ватсон. Он спокойно лизал лапы, ведь его наконец-то оставили в покое. Я посмотрела на Поли:

– Мне очень жаль, что сейчас у тебя трудный период. Я знаю, как трудно быть новеньким в городе.

Он с пониманием посмотрел на меня:

– Ты переехала в город гораздо позже меня, но по тебе не скажешь, что ты испытываешь какие-то трудности.

В тот момент, когда я подыскивала слова, чтобы ответить, Ватсон опять заскулил, на этот раз так, словно у него что-то болело, и я снова приготовилась отгонять от него собак. Но его никто не беспокоил. Он лизнул лапу, а затем снова залаял. Я наклонилась, взяла лапу, которую он облизывал, и осторожно провела по ней пальцами, прощупывая подушечки. Ничего не было. Ватсон не вздрогнул от боли, как если бы в него вонзился шип или залезла заноза. Он высунул язык, чтобы облизать нос, и издал еще один, наполненный болью лай, потом чихнул, а затем снова заскулил. Ему явно было больно.