Екатерина Барсова - Солнце завтрашнего дня [litres]

Они обменялись телефонами, но, к сожалению, бумажку с записанным номером она сунула куда-то и нашла не сразу. Когда позвонила, узнала, что он убит… Его жена сообщила ей кое-что, что подсказало, в каком направлении надо искать. Правда была спрятана в ее родном городе, она таилась в его закоулках, бродила ветром по улицам и срывалась с крыш стаями голубей. Бросив все, она поехала туда, не сказав о своем визите никому… Ей хотелось разобраться самостоятельно, никого не посвящая в страшную догадку. Она еще не знала, сможет ли она установить истину или все было обманом, пустяком, не стоящим никакого внимания. Разве не могла ее смутная догадка быть миражом, который растаял бы при первом же приближении?

Ей не повезло. Ее не пустили даже на порог того заведения, где она надеялась найти ответы на свои вопросы, и она уехала из родного города со странным чувством, что теперь очень мало что зависит от нее.

– Послушайте, поручик! Вы еще так молоды…

Он слышал учащенное дыхание рядом и думал об одном: как бы избавиться от своей собеседницы. Сделать это грубо было нельзя, оставалось только незаметно раскланяться и уйти. Но, похоже, она крепко вцепилась в него – немолодая дама, явно за сорок, пахнет приторными духами. Она смотрела на него чуть выпуклыми глазами и беспокойно смеялась, облизывая губы – над верхней у нее имелась небольшая родинка. Как предписывал бал, одета дама была в костюм одалиски – темно-зеленые шаровары, расшитый лиф, тюрбан на голове, но это была старая, потрепанная жизнью одалиска, никак не юная баядера.

Костюмы для бала придумывал сам знаменитый художник Бакс и постарался на славу. Мимо него шествовали роскошные красавицы из «Тысячи и одной ночи». Бархат, шелк, затейливые орнаменты, перья, колышущиеся в потоках воздуха, как крылья диковинных птиц. Его взгляд выхватил зеленую перчатку с бриллиантовой ящерицей, ползущей по ней. Он покрутил головой. Ну и ну! И тут же чуть не налетел на княгиню Горчакову в серебристо-белом костюме в индийском стиле – вставки из золота и серебра, изображающие арабские орнаменты, белая индийская чалма и, конечно, жемчуга, бриллианты, сапфиры… Свет искрился в драгоценностях, и складывалось впечатление, что он попал в пещеру Али-Бабы.

Начались танцы… Египетский танец сменялся кавказским, кавказский – восточной кадрилью… Князь Константин Багратион, зять великого князя Константина Константиновича, исполнял кавказские танцы – ярко и зажигательно, княжна Кочубей, ее брат Виктор и граф Мусин-Пушкин исполнили малороссийскую кадриль… Он почувствовал прилив энергии… Затем раздались звуки восточной кадрили – танцевала великая княгиня Виктория Федоровна, супруга великого князя Кирилла Владимировича вместе с великим князем Борисом Владимировичем… И тут на него напала она – угасающая тигрица, которая попросила, чтобы ее он называл Милицей.

Он старался не смотреть в ее наглые глаза и на накрашенные губы, обнажающие ряд неровных белых зубов. Она же сразу приметила его и стала с ним флиртовать.

Он стоял и слушал ее дыхание – учащенное, звериное…

– Мальчик, вы еще так молоды… Послушайте, здесь интересные картины… Могу показать их вам…

Он как дурак пошел за ней, она все смеялась своим беспокойным смехом.

Они оказались в глубине дворца.

Женщина толкнула дверь, и они оказались в комнате вдвоем.

Похоже, это комната для гостей.

Она томно вздохнула и приблизила свое лицо к его. Он невольно отпрянул.

– Какой вы… робкий! – Она игриво ударила его веером по руке.

– Где картины? – спросил он.

– Картины? – Она залилась смехом.

И здесь раздался странный звук – не то стон, не то крик… Они замерли, прислушиваясь. На них словно напало непонятное оцепенение.

Звук хлопнувшей двери…

Не сговариваясь, они на цыпочках пошли к соседней комнате, заглянули туда.

Там лежала убитая – молодая девушка, рядом – ее отрубленные руки, схваченные толстой веревкой, в них – роза.

Дальше – полный провал в памяти. Кажется, они выбежали в коридор, там их перехватили и увели в другую комнату, чтобы они успокоились, потом наняли извозчика и отправили домой. Ехали они по отдельности…

Дома он все рассказал отцу, он выслушал его внимательно и посоветовал молчать. Наутро Алексей жадно пробегал глазами газеты, о том случае в них не было ничего. Ни упоминания, ни строчки. Не написали о происшествии и на другой день, словно его и не было.