Сара Фокс - Оладья гнева

Я вновь попыталась отвлечься, вдыхая океанский воздух. На поваленное рядом бревно уселась чайка, а с той стороны бухты донеслись неясные, счастливые голоса: трое детей неслись по мокрому песку к убегающей кромке воды.

Жизнь продолжалась, как будто ничего не произошло. Но моя жизнь изменилась. Моя и без того небольшая семья лишилась еще одного члена. Я вновь задалась вопросом: неужели мне суждено потерять всех, кого я люблю?

Прошло несколько минут, Бретт поднялся с камня и коснулся рукой моего плеча:

– Приехали.

Я проследила за его взглядом. Наверху стояли двое санитаров и двое полицейских. Они припарковались в зоне для пикников, а теперь спускались вниз по камням. Бретт, наблюдавший за их продвижением, рукой указал им, где лежал Джимми.

Я была не в силах смотреть, как они обследуют тело, поэтому, оставив Ли и Бретта, я отправилась к воде. Аккуратно переступая через камни, я выбралась к полоске мокрого песка. Кроссовки оставляли неглубокие следы, и в меня плюнул моллюск, когда я оказалась возле его ямки. Я подошла к воде и взглянула на горизонт.

На севере виднелись острова Сан-Хуан, на востоке – вулкан Бейкер. Над ним собрались белые кучевые облака, но надо мной небо было ясно-голубым, от утреннего тумана не осталось и следа. Природа вокруг меня была прекрасна и вовсе не соответствовала буре, бушевавшей у меня в душе и в мыслях.

Сделав глубокий вдох, я отвернулась от океана и, ступая по своим собственным следам, медленно отправилась обратно – туда, где песок был сухим.

Меня поджидал Бретт. На переносице у него залегла неглубокая морщинка.

– Вам с Ли лучше отправиться обратно в закусочную. Шериф – мой дядя Рэй. Я ему передам, где вы. Он наверняка захочет поговорить, но лучше не здесь.

– Хорошо, – ответила я, ощутив, что снова могу говорить.

Я взглянула на скалы. Один из полицейских, тот, что помоложе, все еще стоял, согнувшись над Джимми. Второй уже поднялся наверх. Вместе с санитарами они стояли у травы, где обычно устраивали пикники. Я снова посмотрела на Джимми, но заставила себя перевести взгляд.

На глаза попалось изумрудно-зеленое перышко, подхваченное океанским бризом. Перышко подлетело ближе ко мне, я протянула руку и схватила его.

Зеленый был любимым цветом Джимми.

Пытаясь проглотить комок в горле, который становился все больше и больше, я засунула перо в карман джинсов.

Ли взяла меня под руку, и вместе мы медленно побрели обратно к закусочной. Оказавшись внутри, Ли закрыла дверь и повесила на стекло табличку «Закрыто». Стоя в нескольких шагах от нее, я невидящим взглядом смотрела вперед себя.

Джимми больше нет. И никогда не будет.

Как же трудно это осознать. Я моргнула и наконец сфокусировала взгляд.

Одна из стен закусочной была выложена камнем, а еще на ней было изображение огромного камина, над которым висела деревянная полочка; потолок был белый, с темными деревянными балками, пол – темный. Складывалось впечатление, будто ты в деревенском доме – очень уютном и гостеприимном.

Помню, я очень переживала, собираясь в Уайлдвуд-Ков, но, оказавшись в закусочной впервые, я сразу почувствовала себя как дома. Может, дело было в уютном убранстве этого местечка, может, в том, что люди приняли меня очень радушно, а может, и в том, и в другом. Наверняка сказать трудно, но в этой закусочной мне было легко и хорошо.

А теперь Джимми – души и сердца «Флип Сайд» – больше не было. Что же будет с закусочной? А с Ли и Иваном? В голове у меня не было никаких мыслей, как будто я была не в состоянии справиться с возникшими вопросами.

– Хочешь, сделаю тебе чаю? – спросила Ли.

– Знаешь, я лучше пойду в дом Джимми, – ответила я.

Как бы я ни любила нашу закусочную, новости в городке разлетаются быстро, а значит, совсем скоро сюда потянутся любопытствующие местные жители: будут заглядывать в окна, стучать в дверь, чтобы узнать побольше о произошедшей трагедии.

– Давай я пойду с тобой?

– Да нет, спасибо. Я в порядке, не переживай. К тому же кто тогда даст знать остальным, где я?

– Верно.

Я постаралась улыбнуться, но у меня лишь слегка дрогнули губы:

– Спасибо тебе, Ли.

Я заглянула в заднюю комнату, забрала свою сумку и переоделась: сняла фартук и надела любимую синюю толстовку. Выйдя на улицу, я не оглядываясь отправилась по набережной в обратном направлении, подальше от Майлерс-Пойнт. В голове не осталось никаких мыслей, но в груди продолжало саднить, а глаза щипало. Отчасти виноват в этом был ветер, который играл с моими волосами, прорывался сквозь джинсы и кофту. Я поежилась.