Микаэль Крефельд - Секта

– Я подумал, что ты не вернешься, – сказал Кевин, когда Томас высунулся из люка.

Томас видел, что глаза у мальчика мокрые, и погладил его по вихрастой головке:

– Я же сказал тебе, что вернусь.

– А теперь мы можем идти за мамой?

– Как ты вошел в дом?

Кевин указал на открытое окно, оно выходило в садик между главным зданием и производственным ангаром.

– Вон там я залез.

– Пошли! – сказал Томас.

Ему стало чуть лучше, и он без посторонней помощи смог дойти до окна, высунулся из него и посмотрел по сторонам. В темноте над головой гудел вертолет, кроме этого, не слышалось ни звука, в саду было пусто. Томас помог Кевину вылезти из окна, затем последовал за ним сам.

– Нам надо вести себя осторожно, чтобы нас никто не заметил. Понимаешь? – шепотом предупредил Томас, удерживая мальчика, который уже готов был бежать дальше.

– Тихо-тихо, – прошептал в ответ Кевин.

– Ты знаешь, где расставлены сторожевые посты?

– Посты?

– Места, где стоят солдаты?

Кевин радостно кивнул:

– Повсюду.

– У компостных куч тоже или мы можем там незаметно пройти?

– Они там прячутся, Кар. Сторожат.

– Ты точно знаешь?

– Тысяча процентов. Они кидались в меня камнями, когда я еще не пришел к тебе. Мы заберем маму, Кар? По-моему, ей тоже не хочется к Иисусу.

Живот снова свело, и у Томаса все почернело в глазах. Он так стиснул ручонку Кевина, что тот запищал и вырвал у него ладошку. Издалека донеслось скрежетание заработавшего полицейского мегафона. Офицер, возглавлявший штурмовую команду, обратился к общине с предложением начать переговоры и не допускать эскалации конфликта. Тем, кому требовалась помощь, предлагалось подойти к выходу. Затем был назван номер телефона на случай, если в настоящий момент они не могут выйти.

Томас подумал, что полиция действует точно в соответствии с инструкцией, создавая впечатление, что она призывает к переговорам и во всем готова идти навстречу, а между тем втайне изыскиваются способы проникнуть на территорию и одолеть противника. Он и сам участвовал в подобных акциях; в них всегда использовались одни и те же заученные приемы независимо от того, шла ли речь о том, чтобы освободить заложников, обезоружить психически больного человека, штурмовать логово рокеров или, как в данном случае, секту фанатиков, окопавшуюся в своем имении. Он подумал, что полицейское руководство решило не рисковать понапрасну и продолжать переговоры до последней возможности хотя бы потому, что после неудачной облавы на банду Каминского полиция хотела избежать новых жертв в своих рядах.

– Ну пошли же, Ворон! Давай заберем оттуда маму! – торопил его Кевин, дергая за рукав.

– Нам нужно найти где-то телефон, Кевин. Это сейчас самое важное. Один я не могу ей помочь, понимаешь?

Кевин кивнул:

– Понимаю, конечно. Я не дурачок. Мы найдем тебе телефон в храме. Давай, Кар, пошли!

Томас не представлял себе, как Кевин собирается это сделать, но попытаться стоило. Да и нужно было сначала составить себе общее представление о том, как складывается обстановка. Единственное, что внушало надежду, – это мысль о том, что пока члены общины находятся в одном помещении, меньше риск того, что невинные люди пострадают в перестрелке, которая неизбежно начнется, когда полиция пойдет на штурм и столкнется с Патриком и его командой.

Они прошли через сад и оказались на темной аллее. Томас взял Кевина за руку, и они вместе направились к одноэтажному строению на зеленой лужайке. Дверь стояла открытая, и внутри горел свет. Кевин тянул Томаса вперед, но Томас остановил его.

– Спокойно, Кевин, – сказал он шепотом. – Посмотрим сначала, нельзя ли зайти в дом сзади.

Кевин кивнул, и они продолжили путь вдоль стены. Изнутри слышны были голоса, читающие молитву, но сквозь них прорывались рыдания. Кевин сжал руку Томаса и заглянул ему в лицо. Томас приложил палец к губам, показывая, что нужно вести себя тихо. Наконец они обошли дом и очутились у заднего входа. Отпустив ручонку Кевина, Томас достал из кармана нож, осторожно нажал на ручку и открыл дверь. Когда они вступили на порог, навстречу им вырвался хор голосов. Они бесшумно пошли по коридору, который вел за сцену. Томас увидел Якоба Месмера, тот стоял в ярком свете прожекторов с обнаженным торсом. Воздев руки, он раскачивался, словно в трансе.

– Можно увести маму? – спросил Кевин, указывая на нее рукой.

Не отвечая, Томас молча воззрился на представшее перед ним зрелище. На сцене перед Якобом Месмером, среди груды безжизненных тел, лежала мать Кевина. На губах у нее выступила пена, ее невидящий взгляд был неподвижно устремлен на большое темное распятие, висевшее на стене за спиной Якоба Месмера.