Салли Хэпворс - Семья по соседству [litres]

Она остановилась у подножия холма и допила остатки воды из бутылки. Ей очень нравился этот парк с его широкой лужайкой, огромным деревянным игровым фортом для детей и дико дорогими поездками на пони по воскресеньям. По выходным у барбекю устраивали детские дни рождения. Это был парк, который Рози называла «лесным» и в который она просилась чаще всего. Это был тот же парк, где находилась студия Лукаса и где три года назад он сделал ту их сказочную фотографию.

Три года назад. Когда все было хорошо.

Как она допустила это? Найджел тоже ошибался, но все его ошибки были известны и открыты. Это она скрывала свои. Ирония в том, что если бы она была менее совестливой, все было бы хорошо. Она бы пережила и пошла дальше. Вместо этого вина съедала ее.

Она подошла к фонтанчику с водой, чтобы наполнить бутылку. Конечно, нужно было принять во внимание неоспоримый факт – у них был по крайней мере один общий ребенок. И Рози была счастлива. Френ попыталась представить себе, как она говорит Рози, что мама и папа больше не будут жить вместе. Рози захочет остаться с Найджелом. Как мать, Френ сможет получить право опеки, но какой ценой? Она разрушит жизнь Рози и свою собственную, чтобы очистить совесть. Какая же она после этого мать?

Но что будет через пятнадцать-двадцать лет, когда Ава узнает, что единственный отец, которого она когда-либо знала, на самом деле не ее отец? Когда она узнает, что ее мать хранила это в тайне все это время? Какая она после этого мать?

Френ схватила коляску и направилась к выходу из парка, когда дверь в студию Лукаса распахнулась и оттуда выбежала милая маленькая девочка. Мать побежала за ней и щекотала девочку, пока та не завизжала. Лукас с улыбкой наблюдал за ними с порога – должно быть, он только что их фотографировал. Френ продолжала бежать, но резко остановилась, когда заметила машину Эндж в нескольких метрах от себя. Эндж, похоже, тоже наблюдала за девочкой и ее матерью. Было что-то в том, как она смотрела на них, что заставило Френ остановиться. Ее глаза выглядели как-то странно.

Френ снова посмотрела на женщину и ребенка. На Лукаса, улыбающегося им. И вдруг она поняла, почему Эндж в тот раз так разозлилась.

Внезапно она все поняла.

– Это мальчик или девочка? – спросила я.

Доктор и медсестра обменялись взглядами.

– Ваш ребенок был девочкой, – наконец сказал доктор.

Я улыбнулась. Девочка. Я так и знала.

Доктор откашлялся.

– Но, как я уже сказал, ваш ребенок не выжил. Он родился мертвым.

Мертвым. Я прокрутила это слово в голове. Родился. Мертвым.

Я представила себе ее маленькое личико. Сейчас она, наверное, завернута в одеяло, наверное, она в маленькой вязаной шапочке. Как она выглядит? Говорят, что у всех младенцев глаза сначала голубые. Но будут ли они в конечном итоге карими, как мои?

– Можно мне ее увидеть?

Тишина. Затем доктор посмотрел на медсестру.

– Вам удалось связаться с ее мужем?

Медсестра покачала головой.

Я чувствовала, что сейчас взорвусь. Под больничной рубашкой у меня покалывало в груди. Я так долго ждала. Почему они заставляют меня ждать?

– Я хочу поскорее ее покормить. Это ведь хорошо для ребенка, да?

Выражение лица доктора озадачило меня. Разве матери не хотят видеть своих детей? Возможно, они слишком устают. Меня обнадежила эта мысль. Я была особенной матерью. Я хотела своего ребенка больше других. Я любила ее больше, больше других.

Он встал.

– Итак, – тихо сказала я ему. – Идите за моим ребенком. Скорее!

Он подошел к двери. Документы все еще лежали на прикроватном столике, нетронутые. Я не могла думать о них – я хотела своего ребенка. Ожидание было невыносимым. Со своей кровати я видела доктора, разговаривающего в коридоре с медсестрой. К ним присоединился еще один человек в белом халате. Я чувствовала себя как во сне. Должно быть, это из-за лекарства. Ну что ж. Если они не собираются приносить моего ребенка, я пойду за ней сама.

Я осторожно спустила ноги с кровати. Почувствовала холод пола под ступнями, а это означало, что ноги снова что-то чувствуют. Хорошо. Ухватившись за металлические перила на кровати, я заставила себя встать. На крючке на задней двери висел больничный халат. Я сделала шаг к нему, но вдруг пол поднялся мне навстречу, ударив меня с размаху в лицо. Внезапно небольшая толпа, собравшаяся у моей двери, ворвалась в комнату. Меня начало трясти.