Лана Черная - Моя-чужая

Толкнул Олега, тот что-то замычал и завалился на бок. Живой. Данил брезгливо оттолкнул его. Тот повалился головой на стол.

— Арина! — позвал Данил и двинул в комнату. И остолбенел, едва открыл стеклянную дверь.

Свечи на подоконнике и на тумбе у кровати трещали и бросали длинные тени по полу, стенам, играли отсветами в дереве кровати. На постели кто-то лежал и не двигался. Страх холодным дыханием обжег спину, рассыпался мурашками по коже.

— Арина… — позвал он сипло. Никто не ответил. Лишь пламя свечей слегка дрогнуло.

В два шага Данил оказался рядом с кроватью и с трудом подавил сорвавшийся было крик. Из полумрака на него смотрели неживые глаза любимой женщины.

— Нет… — прохрипел он, упав на колени рядом. Дрожащими пальцами он попытался нащупать пульс. — Господи, ну пожалуйста, пожалуйста… — шептал он, понимая тщетность своей мольбы. Руки дрожали, ноги занемели, мир поплыл перед глазами. В неверном свете пламени все казалось страшным сном.

— Арина, Ариночка… — он гладил ее лицо, трогал волосы, словно пытался разбудить, привести в чувства. — Это же я…Я, слышишь? Я пришел, родная моя. Хорошая. Ты не можешь сейчас бросить меня…

Его голос срывался, смешиваясь со слезами.

— Господи, какая ты холодная…

Он попробовал накрыть ее, но ничего не оказалось рядом.

— Сейчас…сейчас…

Он встал, осматриваясь в поисках покрывала или одеяла, и только теперь увидел ее всю.

Голая, она была распята на постели. Белая кожа исчерчена багровыми полосами, как от кнута. На бедрах темнела еще не запекшаяся кровь. Руки и ноги, перетянутые ремнями, в длинных порезах, словно в браслетах. И запах…удушающий, приторный, как плесень. Теперь Данил знал, как пахнет смерть — кровью и плесенью.

— Ну что, заечка, продолжим веселье? — пьяный голос вывел Данила из оцепенения. Он перевел взгляд на появившегося в дверях Олега и понял: «убью».

Первый удар пришелся Олегу в челюсть. От неожиданности тот отлетел к стене.

— Эй…ты… — прогундосил Олег, но не договорил, захлебнулся кровью. За спиной Данила что-то стукнуло, зашипело, запахло гарью. Откуда-то со стороны донесся крик. Но Данил видел только скорчившегося на полу Олега.

Он скулил и хрипел под точно выверенными ударами Данила. Тот бил, не останавливаясь, молча и не чувствуя ничего, кроме холодной ярости. Данил убивал, медленно и смотря в мутные глаза того, кто не был человеком.

Олег уже не скулил, лицо его превратилось в месиво, как кто-то схватил Данила за плечи сзади; он отмахнулся коротким ударом. Попал — под локтем хрустнула кость. Толчок сердца, и шею пронзила острая боль, сменившаяся тьмой.

Артем курил у подъезда, когда приехал Игнат. Полиция уже оккупировала место преступления, опрашивала соседей. Пожарные скручивали шланг, эксперты осматривали тело, вернее то, что уцелело после пожара. А медики не отходили от Данила. Когда он пришел в себя, то едва не разгромил машину скорой помощи, кричал, звал Арину. Медикам пришлось звать на помощь оперативников — те скрутили Данила, а врачи ему что-то вкололи. Судя по утихомирившемуся Данилу — успокоительное. Рядом со скорой стояли участковый и толстяк с заклеенным носом — беседовали со следователем. Тот и к Артему с Настеной подходил, задавал вопросы. Но Настена даже не взглянула на него, а Артем пообещал, что они ответят на все вопросы позже. Следователь понимающе кивнул и ушел допрашивать других. Избитого Данилом мужика, которого Настена назвала Олегом, увезла скорая. Выживет или нет — неизвестно. Черт бы побрал Данила! Не хватало, чтоб его еще посадили из-за какого-то урода.

Артем со злостью отшвырнул наполовину скуренную сигарету и взглянул на Настену. Она сидела на лавочке, обхватив руками колени, и беззвучно плакала. Убитая девушка была ее подругой. Он шагнул было к Настене, но остановился. Из подъехавшей машины показался Игнат: высокий, поджарый, в стильном костюме — галстука только не хватало. Прямо Ален Делон. Все барышни отзывались о Крушинине именно так, а узнавая о его месте работы, не веря хлопали ресницами. Он был красавчиком и ему с детства прочили карьеру в шоу-бизнесе, но упрямый Игнат, намеренно уродующий себя шрамами и разбитыми коленками с малолетства, выбрал ментуру. Сейчас Игнат был сосредоточен и зол. Артем махнул рукой натянутому как струна другу, подошедшему к машине скорой помощи, где сидел Данил.

— А, к дьяволу все, — выдохнул Артем и, сев на лавочку, усадил Настену к себе на колени и обнял. Она дернулась, уперлась кулачками ему в грудь, но Артем не отпустил. В ее красных от слез глазах темнела злость, губы сжаты в тонкую полоску. — Маленькая моя… — прошептал он, большим пальцем вытирая скатившуюся по ее щеке слезу. И она сдалась. Злость в рыжих глазах сменилась болью и отчаянием. Настена всхлипнула и уткнулась носом в его грудь. Артем поцеловал ее макушку и ощутил, как ее пальцы вцепились в его рубашку на спине. — Не бойся, я с тобой, — прошептал он, прижимая ее к себе, такую хрупкую и дрожащую.