Наталья Александрова - Кресло на чердаке [litres]

И она коротко рассказала Лиле про все, что случилось в поселке Мухино, взяв с нее честное слово, что она не станет ничего публиковать, пока Надежда не разрешит, чтобы не подставить посторонних людей.

В процессе разговора Лиле принесли заказанное блюдо, которое называлось поркетто и оказалось свиным рулетом с какой-то сложной начинкой.

«И куда в нее столько лезет? – подумала Надежда, глядя, как Лилька набросилась на рулет. – А самое главное: куда все девается? Ведь как оглобля…»

За чашкой кофе к ней пришла здравая мысль.

– Я знаю, где найти Синебрюхову! – заявила Надежда и рассказала про театральный фестиваль в Мухино. – Как раз сегодня вечером состоится торжественное закрытие. Премии будут вручать, речи всякие говорить, фуршет, опять же… Синебрюхова непременно должна там быть, она ни за что такое не пропустит… Так что если за ней осторожно проследить…

– Я приеду! – грозно пообещала Лиля. – Я так зла на этот «Третий Глаз»!

– Ой, Лилька, не иначе ты сама глаз положила на того парня в очках а-ля Гарри Поттер! – засмеялась Надежда.

– Скажете тоже, – отмахнулась Лиля. – Да он вообще ниже меня на полголовы!

– А ты каблуки высокие не носи, ходи в тапочках, – наставительно сказала Надежда. – Некоторые мужчины очень болезненно реагируют, если женщина выше их ростом.

– Да что вы за него говорите, будто сватаете! – возмутилась Лиля. – Вы его в глаза не видели!

– И то верно…

Надежда Николаевна предложила встретиться возле центра, но Лиля сказала, что сама не найдет.

– Тогда заканчивай эту обжираловку! – возмутилась Надежда. – Больше часа уже здесь сидим. Сколько можно? Так никакого времени не хватит…

Выйдя на станции, Лиля хотела прямиком отправиться в культурный центр, но Надежда настояла на том, чтобы проведать Розамунду. Собака и так слишком долго была одна.

Рози встретила их жалобным, трагическим подвыванием. Она бросилась Надежде на грудь, едва не свалив ее с ног, и на своем языке высказала все, что о ней думает.

– Ничего себе, какая она большая! – уважительно проговорила Лиля, на всякий случай отступив в сторону.

– Еще бы! – ответила Надежда с той гордостью, с какой родители говорят о своих детях. – Впрочем, кто бы говорил! Познакомьтесь. Рози, это Лиля. Лиля, это Рози. Девочки, между нами, вы чем-то похожи, поэтому надеюсь, что подружитесь.

Надежда положила в миску Розамунды свежую порцию корма, налила воды и строго проговорила:

– Рози, мы с Лилей сейчас уйдем, но совсем ненадолго, ты побудь здесь одна…

Рози, которая уже начала есть, моментально бросила еду и подбежала к дверям, всем своим видом показывая, что ни в коем случае не выпустит Надежду из дома, если та не возьмет ее с собой.

– Рози, как ты себя ведешь! – прикрикнула на нее Надежда. – Сейчас же отойди от двери!

Рози ясно показала, что не отойдет.

– Непослушная собака! Я все расскажу твоей хозяйке!

– А может, возьмем ее с собой? – проговорила Лиля, сочувственно глядя на Розамунду. – Она и так весь день провела в одиночестве, она так скучала…

– Возьмем с собой? – переспросила Надежда, решив, что ослышалась. – О чем ты говоришь? Мы с тобой еще как-нибудь сойдем за участников фестиваля, но Розамунда…

– Но она так страдает!

– Но она вся в пятнах…

– А может, так даже лучше!

– Хотя… может, ты и права. В театральной тусовке это, возможно, сойдет за особый шик. А где пятна особенно заметны, можно шарфик повязать. По-моему, ей даже идет… Рози, ты не возражаешь?

Увидев, что Надежда снимает с гвоздя поводок, Розамунда заскулила от радости, как трехмесячный щенок. И против розового шарфика, которым Надежда обвязала ее шею, не стала возражать. Про то, что еще утром Рози отказалась выходить из дома, пока не смоются желтые пятна на шерсти, она уже забыла.

– Так и быть, мы тебя возьмем с собой, – проговорила Надежда примирительно. – Но только уговор – не скулить, не стонать и не подвывать, изображая собаку Баскервилей!

Около культурного центра царило оживление. Все участники и гости фестиваля принарядились и выглядели празднично.

Едва Надежда со своими спутницами подошла к двери, навстречу им попалась Марфа Морковская, одетая еще ярче и экзотичнее, чем прежде: в узкие облегающие брючки ослепительного розово-сиреневого оттенка, каким красят бакены, чтобы их было видно даже в самую мрачную погоду и сквозь самый густой туман; в свитер, материалом для которого послужили, по всей видимости, павлиньи перья или их удачная имитация; еще одно такое же перо украшало крошечную розовую шляпку. Прическа тоже поражала – Марфа выкрасила волосы в интенсивный розовый цвет, а отдельные пряди – в небесно-голубой, зеленый и фиолетовый. Завершали этот сногсшибательный ансамбль розовые туфли со стразами на невообразимо высоких каблуках. Как ни странно, Марфа довольно ловко в них передвигалась – должно быть, долго тренировалась.