Владимир Гойтан - Банда Мезина

И все же каждый на что-то надеялся, цеплялся, как тот утопающий за соломинку. Гиголаев признавал все выдвинутые против него обвинения, рассчитывал таким образом хоть немного облегчить свою судьбу. Иную тактику занял Александр Карплюк: тот хоть и признавался в совершенном, но пробовал убедить суд, что Жамойдо убил по неосторожности, мол, только напугать хотели. Но напрасно, доказательства, неопровержимые факты свидетельствовали о том, что эта акция была старательно и жестоко спланирована: понадобился труп, чтобы запугать других. Ибо на лай собаки мог выйти и другой кооператор: бандитам было все равно, кого убивать. Таков звериный закон. Нужна была кровь - они ее и получили.

А вот Мезин пробовал подвести под свои действия идеологическую платформу: он, мол, таким образом боролся против кооператоров, сионистов и коммунистов, которые, по его словам, свили в Жлобине преступное гнездо. Его цель - экспроприация экспроприаторов.

Настороженная тишина зала иногда нарушалась всхлипыванием, часто на судебных заседаниях присутствовала мать Жамойдо. Каково ей было слушать все эти подробности...

Отдельно сидели и другие о6виняемые. Мера пресечения для них - подписка о невыезде.

Трудно сказать, что творилось на душе Василия Карплюка. Время от времени он задумчиво посматривал в сторону брата и его товарищей, которые сидели в клетке. Возможно, жалел, а может, и проклинал, что втянули в банду. Висело на совести ограбление кассы ПМК-59. Теперь вот жди своего приговора. Видимо, раскаивается. Семь тысяч, полученных той ночью, давно потрачены, впереди - неизвестность. Жаль, конечно, но отвечать придется. Не Бог весть какого положения достиг в свои тридцать лет - дорожный мастер, но теперь и это потерял. Впереди - тюрьма.

Виктор Недорослов в свое время уже привлекался к уголовной ответственности. Судимость хоть и погашена, однако из автобиографии, как и из памяти, ее не выбросишь. Да и должен был знать, как опасно шутить с законом. Только, видимо, память короткая была. Несколько лет назад у не установленных следствием личностей незаконно приобрел взрывное устройство: тротиловую шашку, два капсуля-детонатора, зажигательный шнур. Весь этот арсенал прятал у себя дома, а затем сбыл его Александру Мезину. Теперь и ему придется отвечать по закону.

Рядом поблескивает лысиной Константин Свиридов. Шесть десятков лет прожил на этой земле, а ума так и не набрался. На что рассчитывал, пряча в сарае Александра Мезина, который был в бегах? Трудно сказать. Возможно, позарился на деньги, которые обещал Александр. А тот на обещания не скупился.

И наконец, Татьяна Мезина. Если бы не дети, а их у нее трое, сидеть бы ей рядом с мужем в стальной клеточке. Вместе творили свои страшные дела. Но ей до суда позволили пока побыть дома. Сейчас вот в зале, рядом с другими обвиняемыми, ждет решения своей судьбы. Рассчитывать особенно не на что - очень уж мрачный ее послужной список, в котором ограбление, кровь невинных жертв...

День за днем продолжалось судебное разбирательством. Допрашивали потерпевших, затем Виктора Недорослова, Константина Свиридова, Василия Карплюка, Татьяну Мезину. Наконец, очередь дошла и до главных виновников - Михаила Гиголаева, Александра Карплюка, Александра Мезина. И тут один из конвоиров перехватил записку, которую Михаил Гиголаев незаметно пробовал передать Карилюку. Она и сейчас находится в деле. «Я думаю, Мезину надо загружаться целиком. Ему идет вышка, а с нее не соскочить». Словом, друзья понимали, что главарь осужден, и пробовали свалить всю вину на него, поскольку ему, мол, все равно могила. Пусть берет все на себя.

Трудно сказать, что бы делал Александр Карплюк, если бы получил ту записку. Может, и действительно каким-то образом попросил бы Мезина взять всю вину на себя. Кстати, в кассационной жалобе в Президиум Верховного Совета республики тот же Александр Карплюк, признавая, что убил Жамойдо из корыстных побуждений, и свое участие в убийстве Рывкина, далее ссылается на то, что выполнял волю Мезина: приказывал грабить - грабил, стрелять - стрелял. Мол, настоящий преступник Мезин, а он только слепой исполнитель.

Только вряд ли Мезин взял бы всю вину на себя: сам искал любую возможность, чтобы как-то приукрасить перед судом свои черные дела. Кстати, и он обратился затем в Президиум Верховного Совета с просьбой о помиловании. Более того, выдавал себя за жертву той системы, в которой вырос, сформировался как личность. А после вынесения приговора в интервью республиканскому телевидению говорил о том, что если бы ему сохранили жизнь, то он бы остаток ее посвятил служению народу, делал бы только хорошие дела. Но это будет потом. А пока суд продолжается.