Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Ты всегда останешься для нас с мамой и для меня самой-амой, понимаешь? Самой главной. Но ты не будешь возражать, если вдруг у нас появиться еще малыш – мальчик или девочка? Братик твой или сестренка? Ты не будешь против, Солнышко?

– Рожайте, – снисходительно разрешила Ирочка. – Что я, не понимаю, что ли? Только братика. Ну и девчонку тоже можно… Только ты старый.

– Я не старый. – Фима Кляпов расправил плечи. – Я обещаю – в спортзале буду заниматься до упаду! Подкачаюсь. И пить брошу. Совсем. И мы с тобой, Солнышко, утром бегать будем здесь, в парке.

Он поймал на себе взгляд старухи-гувернантки. Она таращилась на него сквозь очки. Фима Кляпов подмигнул ей по-свойски. Затем встал и поднял Ирочку на руки.

– Солнышко, айда глянем, как там тунец замариновался. – с девочкой на руках он направился по пальмовой аллее к навесу, где были организованы барбекю и гриль. На льду в переносных сумках-холодильниках мариновались куски свежего тунца с ночного улова. Фима Кляпов хотел приготовить рыбу на всю компанию сам.

С площадки для барбекю видны задние ворота виллы Гибискус. И то, что за ними. Как это и бывает в Африке – разительный контраст. По одну сторону ограды с колючей проволокой наверху роскошь, парк, вилла. А по другую – пыльная дорога, исписанные граффити ржавые бочки в кювете и мусорные баки виллы с отходами. В мусорных баках рылись местные дети – босые, с большими головами, одетые, несмотря на жару, в рваные шерстяные кофты и свитера, худенькие, темноглазые, голодные, как воробьи. Они ворошили мусор в баках, пытаясь найти что-то из съестного, еще пригодного, не сгнившего. Было их немало – человек пятнадцать. Они не шумели, шуровали по-тихому. Боялись, что охрана виллы их прогонит.

Фима Кляпов поманил пальцем охранника в хаки, сидевшего в кресла возле гриля.

– Это что такое? – он указал на детей возле мусора.

– Их тут каждый день полно. Гоняем, а толку. Рвань мелкая. Местная нищета. – абитуриент фиминого кулинарного техникума наемников не стеснялся в выражениях.

– Рот закрой. – Фима Кляпов пересадил притихшую Ирочку на левую руку. – Слушай команду. Ворота открыть, мелких всех до единого впустить. Забрать в кухне все, что осталось от свадебного банкета. Накормить детей.

– Да их сейчас сорок человек сразу набежит, как узнают!

– Набежит сорок, впустить сорок и всех до единого накормить. Рыбу тоже забери с барбекю для них. Это что у нас там? – Фима Кляпов указал на ангар возле ворот. – Это бывший склад для сахара и ванили, что ли? Привести все там в порядок к утру. Отмыть, убрать. Поставить столы. Завтра к восьми в супермаркет на грузовике – закупить рис, овощи, фрукты, сахар, сорго, специи, из мяса что здесь в этой дыре? Куры? Рыбы купить в порту. Сладкого чего-нибудь для детей. Нанять двух поваров из местных. Если не найдете к завтрашнем утру, я сам все приготовлю к обеду. Написать на воротах виллы объявление – время ланча с часу до трех. Поднимай задницу, шевелись, доведи команду до сведения всех. За дело!

Охранник по рации начал передавать приказ. И вот уже часть охраны побежала на кухню за едой. Двое открыли ворота и впустили маленьких чумазых мадагаскарцев на территорию виллы «Гибискус».

– С рыбкой в другой раз, ладно, Солнышко? – спросил Фима Кляпов. – Надо этим помочь. Маленьким, здешним. Как считаешь?

– Надо. – Ирочка кивнула с одобрением. – Так принц бы сделал из сказки. Давай, расскажи мне опять про него.

Фима Кляпов вернулся с девочкой на пляж. В парке галдели дети, которым «кулинарный техникум» накрывал походную скатерть-самобранку.

– Ладно, Солнышко, слушай, это сказка, но в общем-то и не сказка, а быль. – Фима Кляпов опустился на песок в лучах закатного солнца с Ирочкой на руках. – Квасил я как-то в баре в Момбасе. И заходит в бар один задрот местный…

Кто-то снова придушенно ахнул. Старуха-гувернантка, у которой свалились сноса ее очки!

– Миль пардон, мадемуазель, – хрипло, совсем по-каперски сказал Фима Кляпов. – Надеюсь, вы понимаете всю конфиденциальность услышанных сведений. Все умирает здесь, вам ясно? И чтобы потом никаких мемуаров типа «Я и солдаты удачи». Так вот, Солнышко, – он продолжил, обращаясь к Ирочке, слушавшей его с восторгом, – и заходит в бар один очень-очень нехороший, но нужный тип!

– Почему нужный?

– Да потому что он в свое время служил еще одному экваториальному задро… то есть очень-очень плохому дядьке… тот был император и людоед…

– Людоед? Настоящий?