Александр Серый - Белая кошка в темной комнате

— Нелли Павловна…

— Нелли Павловна, ради Бога! Постарайтесь припомнить мельчайшие детали поведения, разговоров этих людей. Это — очень опасные преступники!

Проникнувшись ражностью дела, женщина прикрыла ладонью глаза. Потом скрестила руки на груди и, глядя перед собой, заговорила:

— Я работала с утра 23-го до утра 24-го. Сперва, часов в одиннадцать вечера, появилась женщина. Очень вежливая, знаете ли, обходительная. Сказала, что дома у нее покрасили полы, запах совершенно невозможный. Попросилась на одну ночь переночевать. Мы местным обычно отказываем, но в тот день как раз было несколько свободных мест. Да и так уж она просила… А через час появился мужчина. Злой, нервный… Выручай, говорит, землячка: с женой вдрызг разругался, из дома ушел. Податься, мол, некуда. Попросился хоть в кресле в холле до утра поспать… Одним словом, его я также устроила с условием утром освободить место. А утром я сменилась и ни того, ни другого больше не видела.

— Значит, пришли они по отдельности?

— Да! У меня тогда и в мыслях не было их связывать.

— Может, еще что припомните, Нелли Павловна? Что еще говорили они, оформляя документы?

— Ах, да… Монина эта спрашивала, нет ли у нас расписания пригородных автобусов.

— Зачем? — быстро спросил Широков.

— Вроде бы она собиралась ехать к подруге в воскресенье, ну — 24 июля, значит… Но у нас расписания нет, так я посоветовала ей позвонить в справочное автовокзала.

— Не говорила, где подруга живет?

— Нет. Не помню.

— На вокзал от Вас не звонила?

— Нет. Спросила, есть ли телефон в номере. Я ответила, что нет, но можно пользоваться телефоном у дежурной по этажу. Потом она ушла.

Распрощавшись с администратором и наговорив ей кучу благодарных слов, Широков вернулся в номер в приподнятом настроении. Свешников сладко посапывал, лежа в рубахе и брюках поперек кровати.

Растормошив приятеля, Широков заставил того достать из дипломата фотографии Мониной и Сомова, полученные от Никифорова. Затем он отправился к дежурной третьего этажа, рассудив, что той ночью и этой должна дежурить одна и та же работница.

Дежурная дремала на диване в холле. После продолжительных уговоров и разъяснений женщина, наконец, поняла, чего от нее хочет этот полуночник. Включив свет, она подтвердила, что изображенные на фотографиях люди действительно жили у нее на этаже в прошлое дежурство. Но ничего интересного вспомнить о них не могла.

— Вспомните, — настаивал Широков, — блондинка поселялась в 23 часа! Как она подошла к вам, что говорила?

— Обыкновенно подошла, как все подходят: квитанцию отдала, ключ получила и пошла спать в номер.

— Может, просила воспользоваться телефоном? Пригородными автобусами интересовалась? — с надеждой напирал Станислав.

— Постой-ка… — удивленно воскликнула женщина, оживляясь. — А ведь звонила она на автовокзал. Спрашивала, когда утром автобусы уходят. Точно! Еще несколько раз занято было, так она все извинялась — утром ехать надо, а расписания не знает.

— А куда ехать собиралась? — выдохнул Станислав.

— Вроде, в Беседино… — не очень уверенно сообщила дежурная, и, уже тверже, добавила — Ага, в Беседино! У меня мужа брат там живет — потому и запомнила. Я у дамочки поинтересовалась, не родственники ли там у нее живут, а она ответила: подруга…

Про Сомова же женщина ничего не сказала. Пожелав встревоженной дежурной спокойной ночи, Широков спустился на свой этаж.

В комнате он схватил телефон и отыскал в записной книжке номер Никифорова. Секунд десять в трубке пульсировали длинные гудки, но вот раздался щелчок, и глухой голос произнес:

— Слушаю…

Станислав быстро обрисовал ситуацию и сделал вывод, что «парочка» 24 июля выехала в Беседино.

— Ну вот, у меня и сон как рукой сняло! — бодро сообщил Валерий Анатольевич. — Сделаем так. Я сейчас беру свою машину и приезжаю за вами. Надо скакать в Беседино, пока еще не поздно.

Широков одобрил идею и принялся будить Свешникова.

Старый «Жигуленок» Никифорова, подскочив на очередной колдобине, досадливо фыркнул и остановился возле здания, где помещалась бесединская милиция. Широков, выбравшись на волю, с наслаждением распрямился. Вслед за ним с заднего сидения, кряхтя и зевая, вылез Игорь. Глядя на его всклокоченную голову и прищуренные от яркого утреннего солнца глаза, Станислав невольно улыбнулся: друг в этот миг очень походил на матерого крота, решившего подышать свежим воздухом на пороге норы.