Александр Серый - Белая кошка в темной комнате

— Мне интересна каждая деталь, каждая мелочь и просто Ваши наблюдения, впечатления и оценки людей, событий. Ну, Вы сами понимаете…

Вероятно, Капитолина Ивановна, напротив, не очень поняла, чего хочет от нее сотрудник милиции. Несколько минут она раздумывала, сдвинув к переносице густые брови и поджав ярко накрашенные губы. Но потом, все же собравшись с мыслями, неуверенно принялась рассказывать:

— Домоуправом я работаю здесь десять лет. Жилой фонд у нас старый, много пожилых проживает. А они народ сами знаете какой: вечно требует то одного, то другого. Приходят ко мне… Я к ним хожу, поэтому многих жильцов я, конечно, знаю, у многих бывала дома. Даже чаи пивала…

Севрюгина смутилась, но Станислав ободряюще покивал.

— Кто же не хочет поближе познакомиться с домоуправом, если это, к тому же, красивая женщина, с которой приятно поговорить?! — довольно прямолинейно польстил он, рассчитывая расположить к себе даму. И, похоже, добился желаемого, так как Севрюгина одарила Станислава благодарным взглядом, чуть поправила пучок волос на затылке, оживилась и продолжила более доверительным тоном:

— С Анной Николаевной Саржиной, хозяйкой дома, я познакомилась в том же 1978 году, как пришла работать в ЖЭУ. Она как-то приходила к нам выписывать дрова. Потом мы периодически встречались то в конторе, то на улице мимоходом — обычное дело. О жизни разговаривали… Была пару раз и у нее дома. Угощались чайком с домашним вишневым вареньем. Варенье, надо сказать, Саржина делала прекрасное…

— Что за человек была Саржина? — вставил вопрос Широков, стремясь скорее перевести разговор в нужное ему направление.

— Как Вам сказать… Высокая, жилистая, достаточно крепкая еще женщина в свои семьдесят с лишним лет. Она ведь почти до самой смерти жила одна, управлялась с домом самостоятельно. Тем не менее, в доме всегда были чистота и порядок. Не скажу, что жила богато. Скорее — наоборот. Но выглядела опрятно, держалась с достоинством…

— А характер?

— Характер… Пожалуй, Анна Николаевна была замкнутой. Разговоры разговаривать не больно любила. Правда, иногда возникало у нее желание пообщаться с кем-нибудь. Вот и меня приглашала почаевничать. Ну и за чаем малость оживала. Обсуждали с ней местные новости, соседей. Словом, говорили так — о том, о сем. Но, что интересно, никогда не рассказывала о своей прежней жизни: кто она, откуда, где ее семья, родственники, чем занималась до приезда в наш город. Я ни разу не видела у нее писем, семейных фотографий, а ведь старики любят делиться такими вещами. У большинства всегда можно увидеть на стене с десяток фотографий родственников. Здесь же этого не было. Складывалось впечатление, что она совершенно одинокий человек, отрезанный ломоть, так сказать. Давно, в одном из первых разговоров, я спросила ее о детях. Она как-то странно дернула головой, скорбно посмотрела на меня и ответила: детей, мол, у нее нет теперь. Понимаете — ТЕПЕРЬ! Значит, раньше были? Видя такую реакцию, я больше эту тему не затрагивала.

— Неужели, не говорила даже, где жила до приезда?

Капитолина Ивановна отрицательно замотала головой.

— Представьте себе, ни разу. Только из наших документов я узнала, что родилась она в Курске в 1910 году. Оттуда же переехала в наш город в мае или июне 1973 года, купив этот дом у прежних владельцев.

Севрюгина достала из полиэтиленового мешка засаленную амбарную книгу и, отыскав нужную страницу, показала соответствующую запись Широкову. Проглядев выцветшие строчки, Станислав прочитал ниже более свежую запись: «Гвоздкова Маргарита Сергеевна, 1953 года рождения, прежнее место жительства — город Курск, дата прибытия — март 1985 года, профессия — фельдшер».

— Это племянница Саржиной, которой завещан дом?

— Да, она самая. По весне 1985 года Анна Николаевна как-то пожаловалась мне, что одной стало жить тяжело. Поэтому к ней, вероятно, приедет племянница, ее надо будет прописать. Но о Гвоздковой я Вам ничего рассказать не могу, так как не была с ней знакома лично. Видела несколько раз, но, поверьте, не знаю даже, где та работает. Когда Саржина умерла в мае восемьдесят седьмого, дом по завещанию перешел к племяннице. А в этом году всем владельцам, чьи дома пошли под снос, предоставили новые квартиры.

— Когда стало известно, что дом будут сносить?

Капитолина Ивановна неодобрительно покачала головой:

— Вы хотите спросить, не был ли приезд племянницы вызван перспективами получения жилья? Это исключено: разговоры о сносе домов возникли только весной 1987 года, когда Гвоздкова жила здесь.