Наталья Александрова - Веер княгини Юсуповой

Если на кладбище и есть какой-то тайник, то он, скорее всего, в склепе. Она подошла к нему и подергала чугунную дверь, но та была заперта. Впрочем, кто бы сомневался… Если здесь спрятано что-то важное и ценное, вряд ли вход открыт для всех желающих.

Надежда вспомнила, что обычно ключи от склепов прячут неподалеку, тут же, на кладбище, и внимательно осмотрела крыльцо склепа, перевернула каждый камень поблизости, заглянула в каждую трещину фундамента… но ничего не нашла.

Где же ключ?

Одно из двух: или он давно потерян, или спрятан в более надежном месте. Скорее всего, потерян – ведь со смерти последнего члена семьи, Ильи Сумракова, прошло больше полувека.

Конечно, можно было попытаться открыть дверь при помощи канцелярских скрепок, но это вряд ли получится. Сто пятьдесят лет назад очень хорошо умели делать вещи, и замки тоже. Снова явилась мысль, что зря она все это затеяла. Тащилась в такую даль, а что нашла? Запертый склеп, и ничего больше.

Надежда уже готова была признать поражение и покинуть кладбище, но на всякий случай оглядела замочную скважину. Скважина оказалась необычной формы – простое круглое отверстие, без прорези для бородки ключа. Это отверстие кое-что ей напомнило. В конце концов, попытка – не пытка…

Надежда достала из сумочки веер, повернула его ручкой к двери и попыталась вставить в замочную скважину…

И ручка веера вошла в скважину, как ключ. Да это, собственно, и был ключ. Надежда повернула его, замок негромко щелкнул, и дверь открылась.

Удивительно! За долгие годы замок должен был проржаветь, но он открылся так легко, как будто его только вчера смазали и закрыли. Да, умели делать вещи в позапрошлом веке…

Надежда распахнула дверь и шагнула внутрь склепа, где царила полутьма.

Внутри стояло три массивных саркофага из черного полированного гранита. Глаза Надежды адаптировались к скудному освещению, и она смогла прочесть надписи на этих саркофагах.

На первом саркофаге славянской вязью было выведено: «Вђрный слуга царя и Отечества генерал-адъютантъ графъ Сергђй Павловичъ Сумароковъ». Сверху красовалась графская корона, под ней – годы жизни генерала. Ну да, здесь покоится тот самый генерал, которого император удостоил графского титула.

Надпись на втором саркофаге была высечена простой кириллицей: «Статскiй совђтник Александръ Сергђевичъ Сумароковъ». Над этим именем также была графская корона, ниже – годы жизни.

Наконец, на третьем надпись была и вовсе лаконичной: «Екатерина Сергђевна Сумарокова». И даты рождения и смерти. Их разделяло всего три года – значит, Екатерина умерла совсем маленьким ребенком. Над именем девочки вместо графской короны было изображено сломанное колесо – символ ее небесной покровительницы святой Екатерины.

Надежда с тихой грустью подумала о покоящейся здесь маленькой девочке и взглянула на веер, который все еще держала в руках.

На веере было изображено точно такое же сломанное колесо, как и на третьем саркофаге. Может быть, это неслучайно? Надежда разглядела в середине колеса на саркофаге едва заметное углубление и под влиянием внезапного порыва вставила в это углубление ручку веера. И так же, как в случае с замочной скважиной, ручка легко, без сопротивления вошла в отверстие.

Надежда повернула веер. Раздался глухой скрежет, и каменная крышка саркофага сдвинулась с места. Из-под крышки потянуло сырым холодом.

От неожиданности Надежда отшатнулась, но потом врожденное любопытство заставило ее шагнуть вперед и заглянуть под крышку саркофага. Она думала, что увидит каменный ящик, а в нем – останки трехлетней девочки. Но вместо этого перед ее взором предстали уходящие в глубину ступени из черного полированного гранита.

«Не полезешь же ты туда! – прозвучал внутренний голос, как всегда строгий и рассудительный, как голос мужа. – Все же ты не настолько безрассудна, чтобы живой спуститься в могилу!»

– Но тогда я никогда не узнаю, что там скрывается! Не узнаю, какую тайну хранил больше ста лет этот веер!

Внутренний голос промолчал – видимо, на этот раз ему нечего было ответить.

Надежда перешагнула через край саркофага, ступила на первую ступеньку и начала спускаться по лестнице.

Впереди была глухая, непроглядная тьма, пахнущая сырым могильным холодом. Тьма – и еще тишина. Такая глубокая, бесконечная, безнадежная тишина, которой никогда не бывает в мире живых.

С каждым шагом темнота становилась все гуще и плотнее, и скоро Надежда уже не могла различить следующую ступеньку. Она остановилась, перевела телефон в режим фонарика, осветила им каменную лестницу и пошла дальше, в глубину подземелья.