Наталья Александрова - Веер княгини Юсуповой

В глубоком кресле возле камина сидел крупный мужчина с удивительно знакомым лицом. Приглядевшись к нему, Надежда вспомнила, что видела его как-то в театре, в роли доктора Астрова. За столиком восседала сотрудница библиотеки – бледная, высушенная особа средних лет с жидким узлом бесцветных волос, в блекло-сером костюме. Увидев Надежду и оценив ее внешний вид, она поинтересовалась, чем может помочь.

– У вас ведь много книг о семье Юсуповых?

– Ну конечно! Этот дворец принадлежал им, так что мы подобрали соответствующую литературу.

– Понимаете, я пишу статью о связях Юсуповых с театром и хотела выяснить их круг общения.

Библиотекарша едва заметно пожала плечами – статью так статью, ей-то что.

– Да, тогда вам лучше всего начать вот с этой книги… – дама подошла к одному из шкафов и достала толстый том в глянцевой суперобложке, на которой было написано: «Петербургские вечера».

– Только выносить книгу нельзя!

Надежда пристроилась в уголке и начала с того, что просмотрела многочисленные фотографии, сделанные на светских приемах, а также в знаменитых петербургских богемных заведениях начала двадцатого века – в «Бродячей собаке», «Стойле Пегаса», «Черном коте», «Летучей мыши» и других, не так широко известных. Надежда узнала Анну Ахматову, Николая Гумилева и других популярных людей той необыкновенной эпохи, которую принято называть Серебряным веком. Были в книге и другие фотографии – представителей знати, самого Феликса Юсупова, его друзей.

Надежда переворачивала страницу за страницей, как вдруг из книги выпала коричневатая старинная фотография. На ней была изображена трогательная сцена: неправдоподобно огромная собака с массивной головой и обвислыми ушами, запряженная в изящные саночки, в которых сидела маленькая, хорошенькая, как кукла, девочка в белой шубке и меховом капоре. В углу фотографии было напечатано: «Художникъ-фотографъ Штокманъ, Невскiй проспектъ».

Надежда подняла фотографию и показала ее библиотекарше:

– Посмотрите, это было в книге!

– Надо же, а я думала, она потерялась. Спасибо, это очень ценная фотография.

– А кто эта девочка?

– Это маленькая графиня Сумарокова, дальняя родственница Юсуповых, со своим меделяном Кречетом.

– Меделян? А кто это?

– Меделян – это старинная русская порода собак, с которыми охотились на медведя. В двадцатом веке последние меделяны вымерли, и сейчас этой породы нет. Может быть, вы помните – у Куприна есть рассказ о такой собаке.

Библиотекарь убрала фотографию в ящик своего стола, а Надежда взглянула на ту страницу, которая была заложена старым снимком. На этой странице размещалась черно-белая фотография, под которой стояла подпись: «Слева направо – вел. князь Дмитрий Николаевич, Феликс Юсупов, Илья Сумраков…»

Так, не тот ли это Илья Николаевич, которого Надежда так упорно искала?

Она взяла книгу и подошла к библиотекарю.

– Вы не могли бы мне помочь?

– Слушаю вас!

– Кто этот человек, рядом с Феликсом Юсуповым?

– Ну, тут же написано – Илья Сумраков!

– Да, но кто он такой?

– Это светский персонаж дореволюционного Петербурга, дальний родственник Феликса Юсупова. По боковой линии он принадлежал к семье Сумароковых, фамилия Сумраков слегка искажена. Видимо, его предок был незаконнорожденным, почему он и не унаследовал титул и имение Сумароковых…

– А есть о нем какие-нибудь сведения более позднего времени? Что с ним стало после революции?

– Вот, посмотрите эту книгу, – библиотекарь подала Надежде потрепанный томик, озаглавленный «Иных уж нет…» – Эту книгу написал потомок старинного дворянского семейства Ртищевых, оставшийся в России после революции. Во время Второй мировой войны он оказался на оккупированной немцами территории, скитался по всей Европе, в результате перебрался во Францию и там написал обо всех представителях старинных дворянских родов, которые жили в Советской России. О том, как они выживали в трудных условиях и приспосабливались к новым порядкам. Я думаю, здесь есть раздел и об Илье Сумракове.

Надежда поблагодарила ее и взялась за новую книгу. Очень скоро она нашла фрагмент, посвященный интересующему ее человеку. «Илья Николаевич Сумраков, представитель старинного дворянского рода Сумароковых, принадлежал к их побочной ветви, что помогло ему удачно скрыть свое происхождение. Однако вскоре после революции он был задержан по обвинению в причастности к монархическому заговору. Чудом избежал расстрела, убедив большевиков в своем пролетарском происхождении. После освобождения из застенков ЧК Сумраков устроился сторожем в детский дом номер двадцать четыре имени Урицкого, поскольку этот дом располагался в особняке, некогда принадлежавшем его семье. Однако после того, как его опознал кто-то из служащих детского дома, он устроился санитаром в больницу Святой Екатерины на Васильевском острове, а позднее – сторожем на соседнем Екатерининском кладбище. В дальнейшем следы его теряются».