Виктория Лисовская - Клад Василия Блаженного

Майор Симонов от души расхохотался.

— Следить? А зачем? Неужели вы, Елена Андреевна, думаете, что когда в самом центре Москвы у стен Кремля открывается подземный ход, то никто это не заметит? Да уже через пару минут после того, как внутрь прошли вы, а потом и бабулька с внуком, наши сотрудники были на месте. Все было оцеплено, мы ждали только особого распоряжения. Так около часа просидели у входа, наш самый главный решал вопросы. Но когда наконец-то получили приказ, начался сильный обвал, а вскоре и вы вывалились из прохода.

— А почему обвал начался? Столько веков все было в целости, а тут из-за одной пули потолок обрушился? — задумчиво произнесла Лена.

— Здесь можно только гадать, но, скорее всего, не только одна пуля и поезд метро — причина обрушения, но вы открыли потайную дверь, точнее, потайная стена отошла в сторону, открыв дверь, которую не открывали шестьсот лет, и потолок не выдержал своего веса и ваших действий, — развел руками майор. — Вот такие дела, Елена Андреевна. Да, кстати, вам нужно будет подписать протокол о неразглашении государственной тайны.

— А если я не подпишу? — набычилась Лена. Она не хотела, чтобы эта история осталась тайной.

Взгляд Симонова стал суровым.

— А что вы сделаете? В газету пойдете? Книгу напишете? В соцсетях поделитесь? Да кто вам поверит — это во-первых, а во-вторых, не нужно ссориться с государством, в котором вам еще предстоит жить и работать, — строго произнес он.

Синицкая намек поняла и, сжав зубы, согласилась.

— Да ладно вам киснуть, Елена Андреевна! Вы остались живы, прикоснулись к великому сокровищу прошлого. А некоторые тайны должны оставаться тайнами. Всего хорошего, — улыбнулся майор и вышел из палаты.

А Елена Андреевна Синицкая еще долго сидела в постели, смотрела в окно на чирикающих на подоконнике московских наглых воробьев и улыбалась своим мыслям.

Сентябрь в этом году в столице был что надо. Не по-осеннему теплое, даже жаркое солнышко радовало всех жителей и гостей Москвы. Парки и скверы наводнили отдыхающие — сидящие на лавочках пенсионеры, мамочки с колясками, детишки на велосипедах и роликах.

На одной из скамеек в парке сидела милая парочка.

Он — высокий загорелый шатен — обнимал за плечи хрупкую и нежную девушку с большими голубыми глазами.

— Хорошо-то как! — Лена подняла глаза к солнышку и зажмурилась от удовольствия.

— Да, неплохо. — Володя прижал ее к себе. — Наконец-то все закончилось, суд над Алексеем, вся эта писанина с отчетами-докладными.

— Да, наконец-то. Я вот тоже почти диссертацию дописала, — произнесла девушка.

— Умница ты моя! — Владимир поцеловал ее в щеку.

— Да, и еще, а как же твоя «зая»?

— Моя кто? «Зая»? — расхохотался Яшин. — А при чем тут Зая?

— Она не будет против? — смутилась Лена.

— А я вас познакомлю. Сергей Михайлович Зайцев, мой коллега, его все у нас в отделе называют Зая. Уменьшительное от фамилии Зайцев. Он мне тогда звонил в Казань, рассказывал свежую информацию о деле Плотникова, — крепче прижал ее к себе Володя.

— А почему ты сказал по телефону: «Я тебя тоже»? Что — тоже? — сощурила глаза Лена.

— Я тоже жду-не дождусь, когда выйду на работу, — захохотал следователь. — А ты что подумала?

— Честно? — Девушка поднял на него влюбленные глаза.

— Честно-честно! Честное пионерское!

— Слушай, совсем забыла. Давно хотела тебя спросить! А что у тебя тогда в апреле было с глазами? Они такие красные были, воспаленные, да и весь вид был убитый какой-то, — спросила Лена.

— Что, не понравился я тебе? Не зацепил красавицу? — улыбнулся Яшин.

— Понравился-понравился. А серьезно — что?

— Так аллергия у меня жуткая каждую весну. Так что тебе на мою опухшую моську придется любоваться каждый год! — засмеялся Володя.

— Так я не против! Ура! Еще одной тайной меньше! — Лена счастливо засмеялась, а Яшин в ответ поцеловал ее крепко-крепко.