Элизабет Хэнд - Француз

– Фрэнк! Что ты делаешь, черт тебя подери! Ты же закоченеешь!

Фрэнк продолжал медленно брести по воде.

Глядя, как омут затягивает друга-приятеля все глубже и глубже, Блетчер зло выругался. Апостол, упрямец, идиот!

Вода доходила Фрэнку уже до бедер.

– Брось, Фрэнк!

Спасатели изумленно взирали на одинокую фигуру. Впечатление – это привидение, которое своим действием выражает им немой упрек.

Дойдя до кромки воды, Боб остановился. Минуту-другую он мрачно глядел на удаляющийся силуэт бредущего через реку. Затем глубоко вздохнул н вошел в воду.

– О боже!

Холод обжег ноги так сильно, что в первое мгновение он не мог сдвинуться с места. Но вскоре ледяные иглы, покалывающие ступни и голень, стали привычными.

Блетчер с выражением мученичества на полном лице упорно брел по воде следом за Фрэнком. Остальные детективы и поисковая команда возбужденно зашумели за его спиной, оставаясь на прежнем месте.

– Ты что, спятил, Блетч?!

– Пусть катится!

– Ради всего святого, Боб!

Блетчер, задыхаясь от холода, продирался вперед, рискуя каждую минуту быть сметенным речным потоком. Вода поднялась сперва до щиколоток, затем до колен, а потом и выше… иным по пояс будет. Боб тихо ругнулся, представив все последствия своего ночного купания. Особенно волновал один вопрос относительно здоровья. Он его хрипло сформулировал только тогда, когда благополучно добрался до берега:

– Хорошо, что я уже обзавелся семьей, – пробурчал Блетчер, украдкой поглядывая на Фрэнка.

Тот шутку не принял, проигнорировал. Занят был. Фонарик дергался между стволов и кустарников, нервно перескакивая от одной группы деревьев на другую.

– Фрэнк! Подожди! – прокричал Блетчер, шатающейся походкой выбираясь из воды. Как ни странно, но первое, о чем он подумал, забираясь в воду, был фонарик. Спрятанный в нагрудном кармане, он не пострадал. Спотыкаясь на скользкой, замерзшей земле, он побежал, чтобы заставить кровь циркулировать быстрее – впрочем, не только поэтому. Когда он достиг первых деревьев, бежать стало легче. Блетчер старался не выпускать из виду Фрэнка, фонарик которого порхал в темноте, словно светлячок.

– Фрэнк! – снова закричал он и… споткнулся.

Глухой, гулкий звук. Блетчер застыл на месте и уставился на землю. Послышалось? Снова с силой топнул по куче жухлых подгнивших листьев.

Звук повторился.

Внизу – что-то полое. Внизу – что-то живое.

– Фрэнк! – завопил он, упав на колени. – Фрэнк, сюда! Я нашел! Я нашел!

Фрэнк, задыхаясь, подбежал к нему и тоже опустился на колени.

Они яростно разметали землю, мусор. За считанные минуты место было расчищено.

Блетчер глянул – и остолбенел.

– Ого! Ого-го!

Из листвы показалась деревянная крышка еще одного гроба. В ней было просверлено несколько маленьких дырочек – очевидно, отверстия для воздуха. На шершавом дереве были нацарапаны кривые буквы:

LA GRANDE DAME

– Найди края! – вдруг заорал Фрэнк. – Копай там! – указал туда, где один из краев гроба выступал из-под земли.

Блетчер схватился за него и начал раскачивать, пытаясь выдернуть из земли. Тут-то из-под крышки донесся сдавленный звук ударов и нечеловеческие вопли. И снова удары, словно глухие тона сердца.

Блетчер в ужасе отшатнулся:

– Ого! Ого-го!!!

– Винты, Боб! Винты! Найди винты – у того гроба крышка была завинчена! – Фрэнк старался не терять самообладания, но голос выдавал волнение.

Он достал швейцарский армейский нож и просунул туда, куда указывал Блетчер, подцепив шляпку металлического винта.

Сдавленные крики из гроба усилились. Крышка дрожала, будто ТО, что находилось под ней, из последних сил стремилось вырваться наружу.

– Здесь! – закричал Блетчер, выхватывая нож у Фрэнка и пытаясь подцепить еще один винт. Но руки так сильно тряслись, что он выронил нож.

Фрэнк вновь подхватил его и резким движением вырвал винт.

Теперь гроб был открыт с одной стороны. Крики превратились в непрерывный вой. Вой не человека – существа, обезумевшего от страха, темноты и боли.

Фрэнк и Блетчер напряглись, пытаясь оторвать крышку гроба. Дерево затрещало, и наконец поддалось. Они отлетели назад н принялись ощупью искать свои фонарики.

В это мгновение из гроба выползла какая-то фигура.

Блетчер задохнулся от зловония экскрементов и разлагающейся плоти. Отпрянул назад, в ужасе глядя на то, что выбиралось из земли у его ног.

Это был молодой парень, такой грязный, что невозможно было не только определить цвет его кожи, но и сказать, осталась ли на нем вообще кожа. Продолжая выть, он катался по земле.