Александр Барр - Одна в пустой комнате [litres]

Я не обижаюсь.

Мы все устали. Нервы не выдерживают. Скоро и я взорвусь и начну орать на всех.

Скоро, это значит ждать недолго – это плохая новость. Хорошая же новость в том, что, кажется, лжепсихиатр теперь на моей стороне. Похоже, считает мое предложение приемлемым.

Возможно, он наконец догадался, что я искренне хочу помочь. Возможно, он даже верит в мою невиновность.

– Мы не можем позволить вам выйти. Догадываетесь почему?

Потому что мне все еще никто не верит.

– Не верите?

– Дело не в том. Я вижу, вы действительно хотите нам помочь. Но. Если вы соберетесь бежать… Боюсь, прогулки исключены.

Да я не собираюсь никуда бежать. Я же невиновен!

Просто чувствую, что должен попасть в те дворы. Я почти уверен, что мне нужно вернуться туда, где бывал с Ритой. Чувствую, что там разгадка. Там я все вспомню.

– Не обижайтесь, – говорит Федор Петрович и готовится записывать.

Он опять ко мне на вы. Но, кажется, на этот раз врач демонстрирует свое уважение.

Сейчас, пока они застыли в своей нерешительности, где-то на другом конце города Рита мучает, а может, убивает беззащитную девочку.

Мне нужно выбираться. В конце концов, если я спасу девочку, никто и не вспомнит, какими средствами.

Я попрошусь в туалет.

Меня под конвоем отведут в уборную.

Один охранник останется у входа, другой пойдет со мной до самой кабинки, встанет вплотную к двери и будет слушать, чем я там занимаюсь.

Доберусь до кабинки.

Попрошу снять наручники.

Он откажет. Не суть важно, главное, начать с ним диалог и усыпить бдительность.

Неожиданно напасть.

Я должен вырубить его одним ударом. Бесшумно, не дай бог, второй услышит. Оттащить и приковать поверженного наручниками к трубе. Переодеться, скопировать его внешность.

На все у меня есть не больше пяти минут.

Затем выйти в образе охранника, и электрошоком обезвредить второго конвоира. По указателям идти к выходу.

У дверей ждет последний контроль. Желательно молчать. Сослаться на плохое самочувствие, демонстративно покашлять.

Покинуть здание.

Скорее всего, скроюсь. Скорее всего, спасу девочку.

А еще, скорее всего, я не все учел. Вероятно, план дырявый.

Охрана серьезная. Они боятся оставлять меня одного. Они боятся оставаться со мной наедине. Выпусти меня, и на самом деле с большой вероятностью сбегу. Если даже в туалет по двое водят.

Боятся…

– Мне нужно в туалет, – говорю и начинаю вставать.

Федор Петрович дает знак, и ко мне подходят двое.

Сейчас. Началось.

Меня ведут, а я прокручиваю порядок действий. В конце, на выходе, не забыть покашлять. На все у меня будет не больше пяти минут.

– Стоп. – Оборачиваюсь и смотрю на доктора. – Я знаю, как поступить, – говорю и улыбаюсь.

Впервые присутствующие видят мою неподдельную улыбку.

Федор Петрович ждет, что я предложу. Зрители замирают, прекращают шептаться. А я иду на место и двигаю бровями.

Я им докажу. Лучше один раз увидеть. Сажусь за стол и разминаю губы. Морщу лоб, массирую вески. Так они убедятся, что я на их стороне. Поймут меня. Покажу, на что способен, и они поверят мне. Я закрываю ладонями лицо, грею кожу, растираю.

Так я покажу, что не врал им. Что все это время говорил правду.

Убираю руки от головы и выпрямляю спину.

– Простое решение – татуировка! – говорит мой голос из лица Федора Петровича.

Напротив психиатра сидит точно такой же человек. Даже не близнец, полный клон. Те же брови, те же скулы. Только одежда отличается. Два врача сидят и смотрят друг на друга, словно перед зеркалом.

Федор Петрович роняет ручку на пол. Зрители, покажи я им такой фокус при других обстоятельствах, например, в цирке, аплодировали бы стоя, но сейчас ах ужаса проносится по помещению.

– Татуировка. Чем не выход?

– К-к-как?

– Ну. Чернила под кожу. Я не разбираюсь в тонкостях. Пригласить специалиста, он знает как.

– Как такое возможно? – Федор Петрович трогает себя за лицо.

Я расслабляю мышцы. Лицо возвращается к привычному виду. Хватит издеваться над побледневшим врачом.

Федор Петрович пьет из моего стакана. Он теперь не отрываясь смотрит на меня. Он изучает мое лицо.

– Видите? Чистая правда. И я бы мог удрать отсюда и самостоятельно попытаться найти девочку. На это мне потребовалось бы около пяти минут. Но мой побег отвлек бы полицию от поисков Риты. Понимаете меня? Поэтому я все еще здесь.

На самом деле не поэтому.

Во-первых, я не уверен, что смог бы удрать. А во‐вторых, я знаю, что один не справлюсь. Знаю и то, что они без меня тоже не справятся. Единственный выход – совместная работа. И сейчас они мне все верят. Наконец-то верят.