Анна и Сергей Литвиновы - Улыбка смерти на устах

— Значит, у зятя с вашим батюшкой отношения так и не наладились?

— Нисколько. Больше того! Где-то перед нынешним Новым годом, то есть спустя год после кардинальной размолвки, отец как-то в выходной пригласил меня к себе домой — в нашу родительскую квартиру, где он проживал один. Был довольно грустный, утомленный, какой-то потерянный. Напоил меня чаем и завел разговор, что он хочет составить завещание.

— Завещание? С чего вдруг? Сколько вашему батюшке лет-то было?

— Пятьдесят четыре.

— По нынешним временам довольно нестарый еще возраст. Может, он захворал?

— Я его переспросила. Он отмахнулся: все, говорит, у меня в порядке. Но мне тогда показалось: лукавил он, чего-то недоговаривал, что-то у него со здоровьем было. Хотя впоследствии, по результатам вскрытия, я забегаю вперед, нам с Юлькой сказали, он в норме был. Согласно возрасту и конституции.

— Тогда почему вдруг пришла мысль о завещании?

— Отец так объяснил: я, говорит, не хочу, чтобы то, что мы с мамой наживали, досталось Костику. Я ему: при чем здесь Костик? Там ведь и Юлька есть, дочь твоя, и Матвейка — твой родной внук. «А Юля, — говорит отец, — тоже виновата, что такого морального урода в нашу семью привела». Короче, оказался он совершенно по отношению к Косте непримиримым — да и к Юле, получается. И сказал: «Все имущество, что на меня записано — квартиру эту на «Аэропорте», дачу нашу в Краеве, — я отпишу одной тебе». Я тогда стала отца уговаривать: не надо этого делать, не нужно никаких завещаний, это несправедливо, пусть все будет по закону, поровну, ты нас с сестрицей навеки рассоришь! А он и слушать не хочет! Больше того! Стал говорить, что отберет даже Юлькин домик на Лазурке, на нее записанный. Я — ему: «Да как это можно?!» А он: «Можно! У меня, знаешь, Пьер какой ушлый (это адвокат его, француз), в любую сторону закон повернет, что дышло!» Я снова и снова пыталась отца переубедить — но он ни в какую, переменю завещание, и все тут.

— Переменил?

— Похоже, не успел. Или передумал. Во всяком случае, ни у нотариуса нашего, ни у отца в сейфе никакого завещания не обнаружилось. И Пьер на мой запрос ответил, что с недвижкой на Лазурном берегу все осталось по-старому: хозяйкой является единолично Юлия Игоревна Камышникова, урожденная Порецкая.

— Значит, если разобраться, главным бенефициаром гибели вашего батюшки явилась ваша родная сестра?

— Нет!!! Я такого не говорила!

— Как же не говорили? Сами сказали: отец хотел изменить завещание, лишить Юлию наследства. И вот, в итоге не успел. Следовательно, именно ей смерть его на руку.

— Нет! Не говорила я этого! Что вы? Юлька? Родного отца? Убила или заказала? Не может быть этого!

— А зять ваш, Константин?

— Да он вообще тюфяк и тюлень!

— Но этому тюфяку и тюленю, однако ж, хватило мозгов и хватки, чтобы в примаки к такому обеспеченному столичному семейству записаться. А убивают нынче и не своими руками. Может, нанял кого ваш тюфяк?

— Мне эта мысль, — призналась Полина, — если честно, приходила в голову. Но я все равно не могу в это поверить.

— А у вас?..

— У меня — что? — напряглась она.

— Есть кто-то? И вы своего молодого человека отцу показывали?

— Да, мы встречаемся — именно встречаемся , а не живем вместе. И знакомить его с отцом я сочла преждевременным.

— Тем более что у вас перед глазами — неприятный пример сестры.

— Ах, не в этом дело! Просто я так и не поняла — тот ли Геннадий человек, который мне нужен, ясно вам?

— Давно вы встречаетесь ?

— Мы с ним с детства знакомы, а вместе — четвертый год.

— Значит, вашего Геннадия отец не знает и дел никаких с ним не имел?

— Именно так.

— Расскажите тогда мне, пожалуйста, по возможности, подробно: как скончался ваш батюшка.

Крошка полезла в свою объемистую сумку «Прада» и достала файлик с парочкой отксеренных листов.

В тот самый момент я понял, что же в красотке было не так. Какой в ее наружности имеется дефект. Она пришла в деловом костюме, блузка с довольно низким вырезом, и тут я углядел, что у нее совершенно некрасивая грудь.

Считается, что мы, мужики, обычно клюем на большую грудь, и это чистая правда. У Римки, к примеру, несомненный третий номер, и это мне нравится. Однако и тут бывают нюансы. Среди сильного пола встречаются, конечно, любители (извините) плоскодонок — дело вкуса. Однако самое главное все-таки не объем, а форма. Полновесная и красивая — вот идеал. Пример — Мэрилин-секси-Монро в фильме «В джазе только девушки». И, конечно, ее (форму) наметанный глаз заметит в самой глухой кофточке. А если уж минимальное декольте — тем паче.