Эллери Куин: Дракон-убийца

Гигант мысли и директор колледжа Мэй поразила меня. Была она очень миленькой. Только потом, увидев, как она умеет решительно сжимать губы и при необходимости резко обрывать собеседника, я пересмотрел свое решение, но первое мое мнение было таково: симпатичное, безвредное и не совсем престарелое создание.

Джун, иначе миссис Данн, казалась миниатюрнее младшей сестры, весьма худощавой, чтобы не сказать тощей, была седой и какой-то неспокойной. Глаза ее выдавали человека, который никогда не был удовлетворен. И не будет.

Вот что у них было одинаковым, так это лбы – широкие, с сильно обозначенными впадинами висков и глубокими глазницами.

Джун взяла на себя церемонию знакомства. Сначала представилась сама, потом назвала сестер и двоих мужчин, которые пришли вместе с ними: мистер Стоффер и мистер Прескотт. Стоффер выглядел лет на сорок, сорок пять. Он бы вполне сошел за интересного мужчину, если бы не следил так за своим лицом. Очевидно, он придерживался какого-то определенного жизненного принципа.

Второму, Прескотту, было, вероятно, около пятидесяти. Среднего роста, с округлым брюшком, которое наводило на подозрение, что если он наклонится завязать шнурки, то выпрямиться уже не сможет. Правда, с грандиозной глобальностью Ниро Вульфа его полнота не шла ни в какое сравнение. Я узнал этого человека: как-то в газете мне встретился его портрет. Гленна Прескотта из фирмы «Данвуди, Прескотт и Дэйвис» выбрали тогда в какую-то комиссию при коллегии адвокатов. На нем были рубашка и галстук от Метцгера и костюм за полторы сотни долларов с цветком в петлице.

Этот цветок стал причиной небольшого инцидента в самом начале беседы. До сих пор не понимаю, какую цель преследовал Вульф: напомнить ли собравшимся о своей эксцентричности, давно ставшей притчей во языцех, действительно удовлетворить свое любопытство или выиграть время, дабы оценить компанию? Так или иначе, едва они успели рассесться, как Ниро Вульф уставился на Прескотта и вежливо поинтересовался:

– Это центория?

– Прошу прощения? – У Прескотта был преглупый вид. – А, вы имеете в виду мой цветок в петлице? Право, не знаю. Я просто остановился у цветочного магазина и выбрал первое, что попалось на глаза.

– Так вы его носите, даже не зная названия?

– Конечно, а почему нет?

Вульф пожал плечами.

– Впервые вижу центорию такой окраски.

– Это вовсе не центория цианус, – нетерпеливо вмешалась миссис Данн, – у той лепестки помельче и погуще.

– Я говорил не о центории цианус, мадам, – поучительным тоном пояснил Вульф, – а о центории лейкофилле.

– Да? Такой я вообще не встречала. Во всяком случае, это не какая-нибудь центория лей, а настоящая дивертис супербус – выращенная особым способом гвоздика.

Эйприл разобрал смех. Мэй улыбнулась ей, как Эйнштейн улыбнулся бы котенку. Но Джун повела глазами, сдвинула тонкие брови, и Эйприл, немедленно угомонившись, сказала своим знаменитым «серебряным» голосом:

– Ты победила, Джун. Конечно же, это махровая гвоздика. Я совсем не возражаю против того, что ты всегда права, просто не отказываю себе в удовольствии посмеяться над тем, что кажется мне забавным. Но разве меня приволокли сюда на дискуссию по ботаническим проблемам?

– Силком тебя никто не тащил, – возразила старшая сестра, не любившая вульгарные словечки, – во всяком случае, я этого не делала.

Мэй умоляюще сложила руки.

– Бога ради, простите, мистер Вульф. Нервы у нас страшно напряжены. Понимаете, нам необходимо посоветоваться по крайне серьезному вопросу. – Тут она взглянула на меня, улыбнувшись так тепло, что я невольно улыбнулся в ответ, и добавила уже для Вульфа: – И по весьма конфиденциальному.

– Об этом можете не беспокоиться, – заверил ее Вульф. – Мистер Гудвин – моя верная тень. Без него я как без рук. А что касается ботанической дискуссии, то в ней я один повинен. Ведь это мне пришло в голову спросить о цветке. Но давайте же перейдем к вашему серьезному делу.

Раздался недовольный голос Прескотта:

– Мне объяснить?

Махнув рукой, чтобы погасить спичку, которой зажгла очередную сигарету, Эйприл протестующе затрясла головой.

– Вряд ли кто-то, кроме нас троих, сумеет все это вразумительно растолковать.

– По-моему, – вмешалась Мэй, – было бы лучше Джун…

И миссис Данн решительно заявила:

– Вопрос стоит о завещании моего брата.

Вульф посмотрел на нее хмуро. Он ненавидел сражения по поводу завещаний. Однажды вообще наотрез отказал весьма выгодному клиенту, заявив, что не желает воевать с мертвецом. Правда, сейчас он спросил не слишком грубо: