Марина Серова - Тот, кто не умеет прощать

С этим трудно было поспорить.

— Ну что ж, подведем итог, Настя, — резюмировала я. — Ты считаешь, что твоя мать убила твоего папу и подставила своего любовника — хорошего парня Виталия.

Девушка с прищуром посмотрела на меня, пытаясь угадать, не иронизирую ли я. Но я было настроена по-деловому.

— Я уверена, что это не Виталик. И не только потому, что хорошо к нему отношусь. Ну не стал бы он так убивать папу, зачем ему брать ружье, он бы мог…

— Одним мизинцем, — перебила я ее, — это я уяснила.

— А она… думаю, она очень даже могла его застрелить, только ждала подходящего случая, чтобы было на кого вину свалить.

— А что Виталий говорит следователю?

— Он не признается ни в чем. Утверждает, что папа уже был убит, когда они приехали.

— Так… А мама?

— Она, представьте себе, говорит, что была подшофе после банкета, а потом на фоне шока толком ничего не помнит, в голове все помутилось. Мол, она задержалась в холле и, когда вошла в гостиную, Виталий уже стоял над телом папы. То есть напрямую не обвиняет, но все понятно.

— А что за ружье? Откуда оно взялось?

— Это папино охотничье ружье. Он охотой не увлекался, но, когда дарили, принимал. И в гостиной у него висит целая коллекция. Они все, конечно, незаряженные. Он же никогда не собирался из них стрелять. И патронов нет. Просто для интерьера висели вместе с саблями, рогами и всякой прочей фигней, которой у них принято украшать свои виллы. А тут вдруг ни с того ни с сего патроны нашлись и ружье зарядилось… Ну как это так?

Настя рассуждала очень зрело и логично, особенно для своего возраста.

— А следователи что по этому поводу говорят?

— Ой, у них все уже решено! Говорят, что, если он, Виталик, не раз бывал в коттедже, уже все вдоль и поперек изучил и мог заранее ружье зарядить…

— Так ружье было у Виталия в руках?

— В том-то и дело, что нет! Оно лежало на полу в гостиной, и отпечатки пальцев были все стерты. Следователь говорит, что, если бы Виталий не держал ружье в руках, он не стал бы стирать все отпечатки, в том числе и папины.

— А мама, получается, вне подозрений?

— Ага! Чиста и невинна! Жертва обстоятельств. Затюканная мужем-миллионером…

— Ты сейчас тоже с ней не общаешься?

— Конечно, нет! Виделись на похоронах. Но я даже и не подходила. Она, кстати, съехала с нашей городской квартиры.

— Куда?

— Стала бы она мне говорить! Без понятия, куда.

— Ну, дальше Тарасова она не сможет уехать, пока следствие продолжается. Наверняка под подпиской о невыезде находится, — сказала я. — А номер ее сотового у тебя есть?

— Есть. — Настя вынула из кармана телефон.

— Погоди, может, еще какие-то контакты нужно будет скинуть.

— Вы мне поможете, Таня? — робко спросила Настя.

Видя, что я не спешу с ответом, она добавила:

— Я вам заплачу десять тысяч долларов, — и с этими словами вынула из другого кармана пачку стодолларовых купюр.

Увидев мое слегка растерянное лицо, она затараторила:

— Вы не подумайте ничего криминального! Это мои личные деньги.

Приятно, конечно, когда тебя умоляют взять десять тысяч баксов, но… Всегда откуда ни возьмись появляется это «но».

— Мой тариф гораздо скромнее, Настя. Тем более ты несовершеннолетняя.

— Эти деньги мне папа подарил на поступление в институт. Я не собиралась их тратить, лежали в шкатулке без дела. Возьмите! Пожалуйста!

Я согласилась взять половину из этой суммы, а оставшуюся часть она должна была мне заплатить после расследования.

Прежде чем отпустить Настю, я пробежалась по новостным сайтам. Мне надо было еще кое-что уточнить.

— Настя, а следователи никак не рассматривали версию о политическом убийстве? Ведь твой папа баллотировался в депутаты Заксобрания.

Настя отрицательно покачала головой:

— Вот, я же говорю, нашли козла отпущения. Единственный человек, который откупиться не может…

— Настя, — доверительно заговорила я, — что у тебя с этим Виталием?

Как я и ожидала, девушка несколько смутилась. Но быстро справилась с собой и бойко произнесла:

— Я люблю его, — и, с вызовом глядя мне в глаза, добавила: — И он меня тоже любит!

— Так любит, что встречается с твоей мамой? — стараясь говорить ласково, чтобы не задеть чувств жертвы первой любви, спросила я.

А сама подумала, не кроется ли в этом соперничестве такая острая неприязнь к матери.

— Вы сейчас решите, что я из-за Виталика мать ненавижу, — прочла мои мысли Настя, — но это совсем-совсем не так! Про Виталика, если хотите, я вам сейчас все расскажу.