Виталий Тарханов - Тайна тихой реки [litres]

На трупе эксперт обнаружил и ряд других телесных повреждений. Руки в локтевых суставах согнуты, кисти скрючены вовнутрь в неестественной форме, будто парализованные. На шее зафиксирован след укуса, проникающего в мягкие ткани. Здесь же, на шее, были багрово-фиолетовые гематомы, похожие на следы душения, которые, согласно выводам экспертизы, образовались прижизненно. Однако, как уже упоминалось выше, причиной смерти явилось не это. По краям этих следов на шее трупа и на его руках имелись неизвестного происхождения бугорки красно-лилового цвета шаровидной формы размером с горошину, а также едва заметные пятна вишневого оттенка. Механизм образования этих повреждений экспертизой установлен не был.

На шее также имелись и следы, оставленные, по-видимому, ногтями, однако подтвердить это было невозможно, так как Хилер отказалась предоставлять образцы для сравнительного исследования – стричь свои ногти для последующего выявления экспертами на них эпителия жертвы. Что поделать – это право обвиняемой. В обычной практике у них никто не спрашивает разрешения в подобных ситуациях: им просто дают ножницы и, не объясняя причин, требуют самостоятельно состригать ногти в конверт. Надо полагать, с Агатой Никаноровной этот фокус не прошел. Но если она настаивала на своей непричастности, почему же следователь не убедил ее предоставить в его распоряжение немного драгоценных образцов? Или просто не смог убедить? Равно как и не смог назначить экспертизу соответствия следов укуса на шее трупа – зубам обвиняемой. И почему на следствии она отказывалась от дачи показаний, не предложив свою версию произошедших событий? Может, что-то рассказывала не для протокола?

Максим решил, что не мешало бы ему самому пообщаться со следователем. Слишком много вопросов, ответы на которые не содержатся в уголовном деле. Часто бывает так, что обсуждение его подробностей с тем, кто вел расследование, в значительной мере помогает обвинителю разрешить возникшие трудности и определить дальнейший ход судебного следствия.

Так называемая КЭМВИ – криминалистическая экспертиза материалов, веществ и изделий – установила, что на вещах, изъятых с трупа Вяземского, имеются микрочастицы текстильных волокон одежды подсудимой, изъятой у нее при задержании. Это свидетельствовало о том, что их одежды контактировали друг с другом. Опять же, по всей вероятности, в ходе произошедшей борьбы?

При выезде на место происшествия следственно-оперативной группы к работе в первую очередь привлекалась служба кинологов. Из акта применения служебно-розыскной собаки было видно, что, взяв след у трупа, она вывела кинолога с территории двора подсудимой и по улице Васильковой провела его к берегу Конной – протоки Бузана, отделяющей Марфино от Ватажки. Дойдя до воды, собака развернулась и по запаху вернулась обратно во двор, где подошла к Хилер и остановилась.

После этого судья предложила объявить перерыв в судебном заседании и продолжить послезавтра: допросить еще двух свидетелей обвинения – Брагина и внучку подсудимой – и исследовать оставшиеся материалы дела. Архангельский, кроме того, попросил вызвать для допроса судебного психиатра, проводившего экспертизу психического состояния обвиняемой.

Выйдя на улицу, Архангельский позвонил в следственный комитет и попросил связать его со следователем Войловым, производившим предварительное расследование по делу, но там сообщили, что Войлов у них больше не работает. Руководитель следственного отдела рассказал, что после завершения следствия и утверждения обвинительного заключения следователь сильно заболел, его госпитализировали, и в тот же день он написал рапорт об увольнении. Его пытались отговорить, предложили уйти на больничный и затем вернуться к работе, но решение Войлова было непреклонным. Руководитель предложил Архангельскому любую организационную помощь в сопровождении уголовного дела, но Максим вежливо поблагодарил и отказался, сказав, что хотел бы пообщаться лично со следователем.

– Я дам его сотовый, – ответил руководитель, – позвоните, пообщайтесь, он контактный, в принципе.

– Да, будьте добры. Я бы его навестил даже. А в какой он больнице лежит? – спросил Архангельский.

– Он в лепрозории…

Максим на мгновение потерял дар речи.

– То есть как в лепрозории?..

– Ну, вот так вот. Да, он каким-то образом подцепил лепру в селе и сейчас на стационаре в Астраханском лепрозории.