Виталий Тарханов - Тайна тихой реки [litres]

– Вот-вот. Вы бы поосторожнее. Если тоже не хотите в орнитологи. Я сейчас внучке ее позвоню. Может, она знает, в чем дело.

Корчагина достала мобильник и набрала номер.

– Даша, здравствуй! Скажи, пожалуйста, а бабушка дома у себя? А то у нас суд сейчас, мы вот приехали за ней, а она не отвечает нам, мы тут в окошко ей стучим, зовем ее… Ага… А, поняла… Так… Хм… Странно… Даш, а можно я тебя попрошу, дойди до нас, пожалуйста, а? Может быть, мы с тобой зайдем к ней домой, поговорим с ней. А то время уже… Ага… Хорошо-хорошо, спасибо большое, да, ждем тебя тогда.

Она повесила трубку и обратилась к сотрудникам:

– Щас она придет, ребят, мы с ней зайдем. У вас огонек найдется? А то я зажигалку в машине оставила.

К тому моменту, когда они докурили, к дому подошла внучка подсудимой. Это была девушка лет двадцати, невысокого роста, с небрежной быстрой походкой, жирными волосами и высоким лбом, со странным отсутствующим взглядом. На ней были старое длинное коричневое пальто и такие же старые черные сапоги. В период расследования Корчагиной неоднократно доводилось общаться с ней. Она производила впечатление простой деревенской добродушной девушки, у которой, как ей показалось, были незначительные психические отклонения. Позже местные и сами говорили, что у внучки Хилер не все дома, да и сама Даша понимала это и чувствовала себя всегда не в своей тарелке. Она увлекалась рисованием, была замкнутой в себе, немногословной, но ни в чем не перечила, покорно соглашаясь на все обращенные к ней просьбы, коих было предостаточно, поскольку ее бабушка не отличалась особой учтивостью и готовностью сотрудничать со следствием.

У Даши было трудное детство: родителей своих она практически не помнила – они разошлись, когда она была еще ребенком, и уехали из села, оставив ее ухаживать за бабкой. Органы опеки из жалости закрывали глаза на эти обстоятельства и не поднимали вопрос о помещении девочки в детское учреждение. Сельчане воспитывали и поддерживали ее, помогая кто чем мог.

Подлинных причин проблемы, произошедшей с ее психикой, никто не знал, но сама она на касающиеся этой темы расспросы всегда рассказывала одну историю: в возрасте семи лет она увидела, как ее бабушка грызла живую козу на берегу. После этого она добавляла: «И вот с тех пор я такая».

Бабушку она очень боялась, но жалела и ухаживала за ней, ежедневно навещая, так как сама жила по соседству.

Даша поздоровалась с Анной Сергеевной и сразу же достала ключи от дома. Не задумываясь, она толкнула калитку и через двор направилась прямиком к крыльцу. Корчагина, опомнившись, быстро проследовала за ней, жестом дав команду сотрудникам ждать их на улице.

Поднявшись к входной двери, Даша уверенно вставила ключ в замочную скважину, несколько раз провернула его и толкнула дверь. В коридоре их по традиции встретили темнота и запах сырости.

– Баушкаааа! – звонко прокричала Даша, но в ответ услышала только эхо своего голоса, отозвавшееся в глубине дома.

Она щелкнула переключатель света, но ответа тоже не последовало, и она выругалась:

– Проклятье! Опять свет отключили, ироды.

Корчагина уже перестала удивляться манере молодой девушки своеобразно изъясняться.

Быстрыми движениями достав из ящика комода две свечи, Даша кинула их в две стоявшие тут же маленькие стеклянные банки, вытащила из кармана коробóк спичек и подожгла фитили. Одну свечу она взяла себе, а вторую передала Корчагиной и, указав рукой на едва видимую в тусклом свете деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, сказала: «Пойдите наверх!»

С новым криком «Баушкаааа!» Даша скрылась из виду за углом коридора.

Не успевая за развитием событий, Корчагина еще с минуту стояла со свечой в руке, пытаясь сообразить, что происходит.

«Пойдите наверх… Как же мне это нравится все, вашу мать!» – Она посмотрела на лестницу, силуэт которой размывался во мраке под потолком. Анна Сергеевна медленно поднялась на одну ступень, чему сопутствовал характерный деревянный скрип. Переведя дыхание, она сказала себе: «Так! В конце концов, я взрослая девочка, нечего тут замирать! В доме просто нет света». Поднимая ногу на вторую ступень, она вдруг увидела внизу маленькое черное живое существо, быстро пробежавшее под ногами вверх по лестнице и чуть не сбившее ее с ног.

– Господи! Мурка! Черт бы тебя побрал! – через секунду она поняла, что это черная кошка Агаты Никаноровны. И сразу же подумала, что это мозг достроил такое умозаключение, ведь она не успела рассмотреть животное. «Или не кошка?.. Аня, еб твою мать, конечно же, кошка, кто же еще?!»